– Начну с того, на чем твоя память обрывается. Да, твоя голова лежала на коленях у Василисы, и она обрабатывала шрамы на лице… Хотя, на мой взгляд, это совершенно неблагодарное дело – раны у тебя сами собой затягиваются, особенно во время сна. Вот, например, пока ты здесь дрых, у тебя лихо срослась рука, а ведь помню, как она болталась, пока я…

– Василиса обрабатывала шрамы, а дальше? – постарался вернуть Охотника в нужно русло, чувствуя, что он отвлекается на неинтересные мне мелочи.

– Хм… А дальше…, – замялся папаша Сян и, покрутив в пальцах сигарету, продолжил:

– А дальше, вдруг узбек как закричит “ракета!” и еще что-то на своем тарабарском. Потом ты дико зарычал и… просто исчез из виду. Я видел, как сначала пропала девушка, потом хорек, а потом “что-то” и меня схватило за шкирку и потащило к выходу, как раз когда ракета вдарила в кабину вездехода. Далее я очнулся в сугробе в обнимку с твоим мертвым, как сначала подумал телом.

Достав из кармана зажигалку, папаша поджег кончик сигареты и сделал пару неторопливых затяжек.

– Ну, вот. Когда я выполз из сугроба, псов уже не было поблизости, как и наших попутчиков. Недолго думая, по-быстрому позаимствовал у дохлых собак пару снегоходов, пока их коллеги не вернулись за добром, и уехал на восток. Наше счастье – под вечер закрутилась метель, и следы замело. Думаю, до завтрашнего дня бандиты не появятся. Ведь снег и сейчас еще валит, хоть и слабее – погляди на улицу.

Я посмотрел на темный проем пещеры – ничего не было видно, свет от костра не доставал до выхода. Щелкнув выключателем фонарика, папаша выхватил из темноты тысячи искрящихся снежинок, закрывающих проход плотной завесой.

– А почему ты уверен, что их забрали в плен? Могло, например, тоже убить взрывом, ну, или потом прикончили псы? – спросил я предательски дрогнувшим голосом.

– Может быть и так, – Сян Аристархович сделал паузу, чтобы пустить в мою сторону струю сизого дыма, – Но думаю, что они у псов, и живы. Уж девчонка точно!

Закашлявшись от запаха едкого табака, замахал рукой, пытаясь разогнать дымное облако перед собой.

– Ну да, девушка им наверняка пригодится. Спасибо тебе, Сян Аристархович, ты прямо меня ободрил!

– С другой стороны ты сам жив, – философски заметил папаша.

– Спасибо тебе еще раз, на этот раз без шуток…

– Голова за голову. Ты спас меня, я спас тебя. Дальше мы ничем друг другу не обязаны.

Оттолкнувшись локтями о стену, я попробовал встать на шаткие ноги. Они жутко болели, словно горели в огне, но боль постепенно уходила, а мышцы наливались силой. Наконец, мне удалось распрямить колени и подняться на ноги, но до уровня “хомо эректус” еще оставалось распрямить спину. Теперь, после рассказа Охотника, стало понятно, почему моя спина превратилась в сплошной синяк, а позвоночник, наверное, напоминал сейчас коромысло: достаточно прочное, чтобы носить полные ведра, но такое же кривое. “Как минимум, сколиоз до следующей ночи мне обеспечен! Как же хорошо, что во время сна включается режим регенерации, а то давно превратился бы в уродливого калеку с такими-то приключениями…”, – подумал я, качаясь как пьяный горбун. Доковыляв до костра, устало упал перед ним на колени и протянул руки, надеясь растопить эти замороженные куски костей.

– Сколько времени я был без сознания?

– Дай-ка подумать… Часов восемь-девять.

Я задумался, медленно сгибая и разгибая фаланги пальцев, чтобы согреть и разработать: “Если псы до ночной метели добрались до лагеря, то с утра, вероятно, отправятся на поиски наших трупов и сбор оставшегося после боя добра”.

– Что ты собираешься делать потом, Сян Аристархович?

Охотник перестал копаться в сумке трофейного мотоцикла и повернулся ко мне.

– Я знаю, о чем ты хочешь меня попросить. И говорю тебе “нет”. У меня важные дела в Кеджисе. Если хочешь спасти девчонку – спасай один.

– Ясно… А тебе хватит топлива до города? В баках снегоходов не так много бензина умещается…

Усмехнувшись, Охотник показал пальцем на мотоцикл, рядом с которым стоял.

– Не зря у меня отец был евреем! Я свинтил с других мотоциклов баки и прикрепил на свой. Тебе хватит и одного, чтобы добраться до лагеря псов. А мне хватит трех бензобаков до Кеджиса.

– Да, точно весь в отца пошел! Хитер! – выдал я, сдерживая смешок. Потом посмотрел на сумку, привязанную к одному байку, и добавил:

– Ну ладно, не будь уж совсем евреем – поделись трофейной едой!

Вытащив из сумки большой сверток, папаша Сян подошел ко мне и начал его разворачивать.

– Сейчас посмотрим. Если это выглядит несъедобным – тогда поделюсь. Может быть…

В свертке оказался кусок застарелого копченого мяса. Отломив небольшую часть, Охотник протянул ее мне. Я понюхал мясо и откусил немного.

– Жесткое и сухое – похоже на оленину. Наверное, из тех, что тогда чуть не затоптали наш вездеход, – прокомментировал, пытаясь разжевать холодное мясо.