– Но если такова была его судьба, то…

– Я расскажу тебе то, о чем не ведает даже моя дочь, юная Азрея, – голос внезапно оказался так близко к прекрасной деве, что та могла ощутить его дыхание на своем лице. – Судьба – самая горькая ложь и самая сладкая правда.

А затем Азеря поняла, что вновь сидит за дубовым столом, ломящимся от яств и напитков. Гремит музыка. Кричат боги, пируя и славя Золотого Генерала, принесшего победу в первой битве с фейри.

Война приближалась все быстрее и быстрее…

– Ты чего? – Лэтэя закончила менять повязки и легонько толкнула Хаджара в плечо.

Тот покачнулся и очнулся от наваждения.

Звезды над головой – все такие же незнакомые и чужие, сияли, как и прежде, мерно и безразлично к происходящему. Многие из них могли быть и вовсе уже мертвы и лишь их свет, пронзая мрак вселенной, стремился к любому, кто мог бы его увидеть.

Будто они сами жили лишь до тех пор, пока были видны.

“Все, что обозримо, то не вечно”.

Слова, высеченные в его душе на ровне с предсказание Древа, вновь прозвучали где-то в глубине.

– Просто показалось, – Хаджар отвернулось.

Ощущение, что кто-то пытался его отыскать прошло.

Может и правда – паранойя.

Он, отказавшись от помощи Лэтэя, поднялся на ноги и открыл тропу ветра.

– Поторопимся.

И они исчезли, оставив догорать на островке пышущий искрами костер. Будто красные звезды, возносящиеся к черному небу.

Хаджар, терпя неприятную, тупую боль во всем теле, наклонился и провел пальцами по сырой, холодной земле. Она скатывалась на подушечках тугими комочками пыль и грязи. Он поднес их к носу и втянул воздух полной грудью.

— Где мы? — спросила Лэтэя оглядываясь.

Они стояли в центре очередного летающего острова. Тот парил посреди вихря облаков, через который их провела тропа ветра.

Кружащие вокруг кучевые, вытягиваясь длинными шлейфами белого и серого цветов, пленили внутри себя молнии и гром. Будто что-то невероятное по своей сути заточило в этот плен саму бурю, создав то ли клеть, то ли крепость для вереницы островов, уходящих спиралью куда-то в вышину.

– Пойдем дальше, — Лэтэя уже сорвалась было в технике перемещения, чтобы перейти на следующий остров, парящий чуть дальше и выше, но Хаджар вовремя схватил её за край одежд.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал он.

Поднявшись на ноги, вместо ответа не немой вопрос принцессы, он размахнулся и кинул комок земли в сторону следующего острова.

Не дотянув нескольких метров до следующей ступени странной спиральной “лестницы”, комочек испарился во вспышке белого и синего цветов.

Лэтэя едва слышно выругалась, а Хаджар продолжил медленно обходить летающий остров. Благо тот был настолько маленького размера, что на это не ушло больше десяти минут.

– Что ты делаешь? – спросила принцесса, все это время проверявшая разграничивающую острова пелену на прочность при помощи воли и искры терны.

Вытянув перед собой ладони, она неустанно поливала преграду звездным светом, в надежде что та либо прогнется, либо даст трещину. Даже самой малейшей бреши хватило бы, чтобы Хаджар смог проложить сквозь неё тропу ветра.

— Я уже видел такое, — Хаджар встал в центре острова. Идеально ровный, укрытый невысокой травой. Ни камня, ни древесного ростка, пруда или ручейка. Простой кусок породы, перевернутым айсбергом застывший над бездонной небесной пропастью.

– Летающие в небесах острова?

Хаджар не стал уточнять, что их он тоже повидал на своем веку.

– Я про это… устройство, — он не сразу смог подобрать слова, чтобы описать уходящую в небо спираль.

— Да, я тоже подумала, что это не природное явление. Что-то создало все это… что-то…

– Разумное, — закончил за подругу Хаджар. – Это, свое рода, испытание. Как в гробницах или…

Он поднял взгляд наверх. Там, где-то в вышине, спустя многие и многие витки спиралей, парил самый большой остров. Отсюда, с самого низа, он выглядел отколовшейся глыбой.

И, чтобы он не хранил на своей поверхности, тот разумный, что здесь обитал и обладал воистину невероятной силой, потратил её на создание механизма, призванного сберечь “драгоценность” от недостойных.

Хаджар вспомнил слова мудреца, с кем вел беседу борделе. Будучи калекой и играя ради пропитания на Ронг’Жа для неверных мужей, уставших от обыденности и серости жен, для юнцов, не разделяющих минутные стремления и угли страсти и для дев, ищущих подтверждения своей женской красоты и чар.