Бордель собирал самых разных, но, зачастую, одинаковых людей. И, может быть, пресытившись их однотипными историями, простыми мотивами и ложью, что многие скармливали себе самим в оправдание метаний, Хаджар более не искал плоти с тем усердием, что некоторые другие.

Но среди посетителей порой попадались и интересные личности. В основном – путники, решившие, что ночлег в борделе обойдется дешевле, чем в таверне — а так и было, ибо Сента, хозяйка борделя, умела завлекать к себе посетителей не только горячими телами “жриц любви”.

Если Хаджар играл хорошо, а он почти всегда играл даже лучше, чем хорошо, то кроме щедрых чаевых они делились с ним своими историями и рассказами о, как ему тогда казалось, дальних землях.

Среди таких нашелся и мудрец.

Они долго беседовали с ним обо всем и… ни о чем. Как обычно и беседуют мудрецы, знающие больше, чем способны понять их собеседники.

Обладающий мудростью, должен обладать ей достаточно глубоко, чтобы не делиться со всеми подряд по любому поводу. Ибо простым людям она скорее вредит, чем помогает.

Когда человек занят тем, чтобы преодолевать свой путь изо дня в день, сражаясь с “волками”, готовыми разорвать его семью бедностью, голодом, войной, сумасбродными королями и феодалами, то ему не до созерцания вечности.

И все же, тот мудрец сказал.

– “Что есть высшая степень благородства и чести?”

Хаджар ответил, что самопожертвование. Ведь если человек верит в свое дело по настоящему, то будет готов отдать за него свою жизнь.

Мудрец тогда только улыбнулся и ответил, что так скажут лишь юные и наивные.

Теперь Хаджра понимал, что старик был прав.

Когда пил вино и смотрел на танцующих дев, мыслями пребывая где-то в иных пространствах и реальностях.

Высшая степень благородства и чести – готовность идти до конца. Ибо конец, который ждет человека в конце пути, может быть куда более страшен, чем просто смерть.

Умирать не страшно.

Хаджар это знал.

Порой куда страшнее – жить.

– Эй, Хаджар, ты чего…

Слова Лэтэи вывели Хаджара из странного состояния. Внезапно он понял, что вновь стоит по центру небольшого острова, а не среди глубокой реки, где из центра его души выходит теперь уже четыре цепи.

Цепи, к которым были привязаны огромные острова, парящие в небесах…

– Мне кажется, я здесь уже был… – протянул Хаджар. Он держался за сердце. То стало вдруг таким тяжелым. Непосильной ношей. Чужой ношей. – Очень давно…

– C тобой точно все в порядке? – прищурилась Лэтэя. Она попыталась дотронуться до повязок, оставшихся после сражения с Кань Дуном. Видимо подозревала, что дело может быть в ранах.

Хаджар же…

Он, привыкнув за годы странствий доверять своему чутью, подошел к краю обрыва.

– Остановись!

Но было поздно.

Он сделал шаг вперед.

– Я точно здесь был, – произнес он то ли не веря сам себе, то ли не понимая, как это вообще возможно.

Он вновь стоял посреди острова. Того самого, до которого так и не долетел комок с землей. Завеса границы все еще мерцала из-за попыток принцессы её проломить. По воздуху плясали змейки синего и белого цветов, создавая иллюзию, будто все пространство поделено на небольшие секции.

– Как ты это сделал?! – воскликнула Лэтэя.

Она переводила взгляд с провала, куда только что шагнул Хаджар, на его фигуру, стоящую на следующей “ступени лестницы”.

– Просто шагни вперед! – прокричал он в ответ. И, видя сомнений принцессы, добавил. – Доверься мне!

Лэтэя выругалась. Словами, которые не должна знать наследница крупной и благородной семьи Чужих Земель. Но, видимо, Кассий научил её не только путям чести и воинскому ремеслу, но и чему-то, что сам бы хотел оставить лишь при себе.

– Великие Предки! – закричала принцесса, когда её плащ взмыл вертикально вверх, а сама она полетела куда-то вниз, чтобы уже в следующее мгновение оказаться на руках подхватившего подругу Хаджара.

– Будьте добры, мастер Ветер Северных Долин, – Лэтэя поправила волосы. – поставьте меня обратно на землю.

– Как скажет моя госпожа, – вернул шутливый тон Хаджар.

Они молча, стоя плечом к плечу, смотрели на маленький остров, оставшийся снизу.

– Это не магия, – прошептала воительница. – и не артефакт… даже не пространственный сдвиг… но как мы тогда переместились от туда – сюда. Это ведь…