– Они монголоиды. Ярко выраженные. Монголоиды, полностью исчезнувшие с лица земли… Если мы сейчас же повернем назад с этими девочками, наша экспедиция уже войдет в историю.

– Он требует три двуствольных ружья.

– Это тот случай, когда нельзя уступать не торгуясь. Предложи два двуствольных и одно одноствольное.

Сделка состоялась.

Когда «Петербург» отчалил, на берегу раздался шум, стрельба в сторону корабля – видимо народ захотел пересмотреть сделку. Инзор послал ответ в виде двух светошумовых гранат, разорвавшихся по сторонам. Люди на берегу упали ничком, затем бесшумно поднялись и разбрелись.

– Откуда они? – размышлял вслух Сэнк. – Какое-то затерянное монголоидное племя до сих пор живет где-то в Азии? Полудикие работорговцы добрались до этого племени раньше, чем исследователи? Их ведь должно быть немало, если они пережили в изоляции 16 тысяч лет, сохранив фенотип. Мы-то не сохранили никаких признаков древних рас. Алека, что скажешь?

– Говорят, наши далекие предки были гибридом негроидов и европеоидов, но мы – совершенно новая раса. Ни одна из древних рас не сохранилась. Так думали до сегодняшнего дня.

На палубу вышла Мана.

– Первую медицинскую помощь оказала, покормила. Девочкам на вид около четырех, хотя подозреваю, что на самом деле больше. Не говорят ни на одном языке, на попытку общения и просто на улыбку не реагируют. Видимо, находятся в глубоком стрессе. Пошла заниматься пациентками, прощайте, друзья: эти девочки на первых порах потребуют полной занятости.

Через неделю, 20 мая, Мана привела девочек в кают-компанию. Они выглядели гораздо лучше, но были немного напуганы.

– О, наши генетические сокровища идут на поправку! – отреагировала Кола.

– А можно посадить вот эту на колени? – спросила Алека.

– А мне эту! – добавила Кола.

Через пять минут девочки заулыбались.

– Как тебя зовут? – спросила Кола девочку, сидевшую у нее на коленях.

– Лема.

– А тебя как зовут? – спросила Алека другую девочку.

– Кана.

– Это кто? – спросила Алека, показав на Ману.

– Мама, – ответила девочка.

23 мая «Петербург» подошел к большой развилке, где сливались три широких Волги: Правая, Центральная и Левая. Они примерно соответствовали древним рекам Волга, Молога, Шексна, но были гораздо полноводней. По расчетам Сэнка, Центральная Волга была самой перспективной для поисков артефактов Санкт-Петербурга. Вскоре корабль достиг свежих моренных отложений, уже поросших чахлым лесом и пышным мхом. Центральная Волга начала дробиться на рукава. Сэнк, ориентируясь по аэрофотосъемке двадцатилетней давности, вел корабль к длинному безымянному озеру, доходившему прямо до ледника. 25 мая корабль вошел в озеро, и на горизонте показался ледник – грязно-серый, тяжелый, обрывающийся прямо в озерную воду. Корабль поставили на якорь, спустили надувную лодку с мотором, и Сэнк с Крамбом и Стимом отправились выбирать место для капитальной стоянки.

Они нашли уютное место в четырех километрах от ледника: узкий залив, долина между двумя моренными грядами, естественный пирс из плоской отшлифованной скалы, круто обрывающейся в воду, песок на дне долины, серый лишайник, красный лишайник, мох, трава, пушица, иван-чай, багульник, чуть дальше от воды во впадинах меж бараньих лбов – тонкие кривые березки и небольшие сосенки, ельник на склоне гряды. Вдалеке на пригорке паслись северные олени, никак не отреагировавшие на прибытие «Петербурга».

– Вот вам причал и юдоль на полтора года, – объявил Сэнк.

– Юдоль на полтора года бытовых страданий, – вздохнула Кола.

– Щемящая северная пастораль, красотища! – заключила Алека. – А запах! Я сейчас сойду с ума!

– Это всего лишь багульник, – уточнил Сэнк.

– Смотрите, здесь мы будем жить, – сказала Мана, ведя за руки девочек в наскоро сшитых комбинезонах, а Стим, не сказав ни слова, выпрыгнул на берег и пустился почти бегом вверх на ближайшую гряду.

Сэнк со Стимом шли вдоль края ледника, перешагивая, иногда перепрыгивая с камня на камень. К удивлению Сэнка среди камней довольно часто попадались ломаные стволы деревьев. Сосны и ели, засохнув до наступления ледника, не успели сгнить, пока их окончательно не завалило снегом, пока снег не спрессовался в лед, который унес их на сотни километров. Первый артефакт они увидели с расстояния в километр: искореженные рваные рельсы. Много рельсов, клубки хорошо сохранившихся рельсов, согнутых ледником, – ржавчина съела лишь несколько миллиметров стали. Похоже, ледник шел вдоль железной дороги и сгреб ее, скрутив рельсы, как проволоку. Под торчащими взвивающимися рельсами лежали бетонные шпалы – отдельный моренный бугор из шпал.

Через несколько километров разведчики наткнулись на смятые опоры высоковольтной линии передач – ледник сгреб линию в исковерканную кучу, уцелели даже спутанные провода. Вполне обнадеживающие находки – «тепло», но еще не «горячо» – и железная дорога и линия передач свидетельствовали лишь о том, что остатки древнего мегаполиса где-то неподалеку.

– Эти железяки сохранились намного лучше любых других стальных конструкций того времени. Нам нужны не железяки, но они сулят надежду, что где-то уцелеет и бумага, – сказал Сэнк.