— Прости меня, папа, — неразборчиво бормочу я, горячие слезы наворачиваются на глаза, пока мы спускаемся в гараж Роуэн. Он шикает на меня, но я выворачиваюсь из-под его руки и обнимаю.

— Я не имела в виду то, что сказала.

— Знаю, — отвечает он, обнимает меня и поглаживает спину. Слышу, как он что-то шепчет Роуэн, и она отвечает ему так же тихо, но я слишком занята рыданием в объятиях отца, чтобы думать об этом.

— Давай сядем в машину, дорогая, хорошо?

Я киваю, но не разрываю наших объятий, и в конце концов отцу приходится взять меня на руки и пронести остаток пути.

Где-то посреди пути домой я засыпаю и не просыпаюсь до четырех часов утра. Часы на тумбочке светятся гневным и размытым красным светом. Я осознаю, что все еще одета, но ботинки и куртка сняты, а я уютно расположилась под одеялом. По ощущениям мои глаза слишком велики для глазниц, а мозг — для черепа. Я прижимаю пальцы к вискам и держу, пока не появляется уверенность, что моя голова не собирается взорваться, затем тянусь к лампе, чтобы включить ее, и вздрагиваю, когда свет бьет в глаза.

В течение еще нескольких минут лежу в постели с закрытыми глазами, собираясь с силами, чтобы выползти из кровати. В раскоряку бреду по коридору до ванны и роюсь в аптечке в поисках аспирина. Взяв три таблетки, включаю кран и набираю в рот воды. Проглотив таблетки, упираюсь руками в раковину, вспоминая темно-синие глаза и голос, который я никогда не смогу забыть, и слова, которые всегда буду помнить.

Единственное, что знаю — я влюблен в тебя. Серьезно, черт возьми, влюблен в тебя.

Похлопываю задний карман джинсов, липкими пальцами обхватываю телефон и вытаскиваю его. У меня несколько пропущенных звонков от отца и сообщения от Роуэн и Лэти.

От Джоэля ничего.

Езжай домой, Джоэль.

Сердце пропускает удар, и я закусываю нижнюю губу, чтобы вновь не расплакаться.

Я сделала то, что должна была — потушила огонь до того, как он поглотил нас обоих. Теперь мне нужно отпустить это.

Выключив воду, я обнаруживаю, что иду прочь от комнаты вместо того, чтобы вернуться в нее. Проскальзываю в гостевую на другом конце дома и смотрю на неубранную постель, в которой менее двадцати четырех часов назад спал Джоэль.

Такое чувство, словно я храню какой-то секрет.

Некоторые вещи должны оставаться в тайне...

Я снимаю джинсы и забираюсь под одеяло, желая быть рядом с Джоэлем, даже если не могу и никогда не смогу снова. Коленом касаюсь чего-то мягкого и вытягиваю из-под одеяла футболку. Прошлым утром он позаимствовал чистую футболку у отца, а вечером не зашел в комнату, чтобы перед отъездом забрать свою.

Я люблю тебя.

Можешь не отвечать взаимностью, но не говори мне, что я к тебе чувствую.

Я подношу футболку к носу: вдыхаю его запах, скучаю по нему, хочу повернуть время вспять, даже если ничего нельзя было изменить. Затем кладу футболку под голову и засыпаю в одиночестве.

Глава 21

— Хочешь остановиться в АЙХОП? — раздается голос Роуэн с водительского сиденья моей машины.

Сегодня днем она пригнала мою машину к дому и забрала меня, чтобы вернуться обратно в колледж. Я не заморачивалась тем, чтобы предложить вести машину, а она не спрашивала, хочу ли я это делать.

— Выгляжу дерьмово, — бормочу я, прислонившись лбом к прохладному стеклу, каждая клеточка напоминает мне о том, сколько я выпила прошлой ночью.

— На тебе солнцезащитные очки инопланетянского размера, — произносит Роуэн. — Тебя даже никто не увидит.

Я поворачиваюсь к подруге лицом, чтобы сердито взглянуть, но мой взгляд теряется за очками упомянутого Роуэн размера.

— Ты что, пялишься на меня? — спрашивает она.

— Типа того.

Я вновь изящно прислоняюсь лбом к стеклу, стараясь не разбудить тролля, колотящего мне по мозгам.

Утром, после того как меня стошнило еще в горячем душе, а закончила я мыться в холодном, я оделась и столкнулась с отцом на кухне. Он подтолкнул в мою сторону чашку кофе и теплые блинчики, когда я села за стол.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.

Правда в том, что я себя чувствовала слишком дерьмово, чтобы даже смотреть на его блинчики. Я отодвинула их в сторону и положила голову на холодную гранитную столешницу.

— Плохо.

— Хочешь поговорить о том, что произошло с Джоэлем? — спросил папа, и мое сердце сжалось при упоминании его имени.

— Не очень.

Папа положил руки на стол и произнес:

— Ладно... Но ты же знаешь, что можешь сказать, верно? Я рядом, чтобы выслушать тебя, если понадобится…

Я на какое-то время закрыла глаза, после чего начала поднимать голову. Она протестовала, но мне удалось положить локти на стол и привести тело в вертикальное положение.

— Папа, по поводу вчерашнего... Мне очень жаль. Я не имела в виду то, что сказала.