17. Не недооценивайте, девки, ночные сновидения!

Богдан оказался очень милым парнем пусть и с медвежьей комплекцией и со скудным интеллектом. Но он так мило краснел, глядя на меня, боялся сказать что-то не так и восхищался мной, а я так нуждалась в воздыхателе, что была очарована буквально за несколько часов, что мы провели в ближайшей забегаловке, куда большая часть участников направилась отмечать состоявшийся турнир.

В таверне царила дружеская атмосфера, парни выпивали и шутили, а мы с Богданом заняли дальний столик и мило общались: он восхищался моим родом занятий, а я хмелела от его похвал и воспевания моей красоты. И даже чавкающий рядом пышущий негодованием Алек не портил мне настроение.

Богдан попробовал подружиться с моим «братом», но тот на контакт никак не хотел идти, все еще то ли обижаясь на мое неверие в его силы, то ли затаив обиду на мои слова о его любимых Драконах. Тем не менее Богдан Алека раздражал и исходящие от него волны ненависти и злобы ощущали мы оба с богатырем. Однако, несмотря на свою антипатию к моему, возможно, будущему спасителю, Алек продолжал сидеть на соседнем с моим стуле и зорко следил за тем, чтобы Богдан меня даже за руку не взял. Раздражал он этим не столько моего кавалера, сколько меня, но переговорить с ним тет-а-тет у меня не получалось, а при Богдане выяснять отношения я не торопилась, боясь показать богатырю не милую девочку-дурочку, а свое истинное обличие склочной бабенки.

— И давно ты рисуешь? — в отличие от Алека Богдан искренне восхитился тем, что я художник.

— С самого детства. Как научилась карандаш в руках держать, — ответила я.

— Кара… что?

— Мелок такой, — прочавкал рядом с моим ухом Алек, отталкивая мою руку, которая вот уже пять минут мелкими прорывами пробиралась к лапище Богдана, обратно к краю стола.

Я сжала зубы, когда на меня попали капли жира от грязных рук Алека, но удержалась от того, чтобы треснуть его в ответ и лишь терпеливо стерла грязь с рукава.

— Вы, наверно, из очень богатой семьи, — смущенно проговорил богатырь, глянув косо на Алека. — Если оба ученые…

— Из ооочень богатой, — подтвердил Алек, ухмыляясь самоуверенно, а я со всего размаха наступила ему на ногу под столом, жалея, что сейчас без каблуков.

— На самом деле нет, — мило ответила я, пока «братец» морщился, терпя боль от моего удара. — Родители у нас из простых работяг. Мама нянечка, а папа электрик…

— Кто?

— Торрговец он всякими диковинами вроде «электрриков», — стараясь не заржать вслух, ответил Алек, а я раздраженно на него глянула, злясь и на него, и на себя одновременно. Какой электрик, Вася?!

— Ааа, — морщась, протянул Богдан, так и не поняв, что имел в виду мой «брат». А тот, продолжая противненько хрюкать, снова вернул свое внимание к непрекращающемуся ужину, к которому я только и успевала заказывать и заказывать блюда, ожидая, когда эта бездонная бочка, наконец, лопнет. Однако, судя по всему, на Алека действовало чисто женское правило: когда он нервничал, он ел. Из-за чего парень переживает я упорно не понимала, но нервничала из-за его напряженного состояния ничуть не меньше.

— А меня сможешь нарисовать? — поинтересовался богатырь с детской непосредственностью.

Алек подавился последним куском и закашлялся.

— Ну это уже слишком! — возмутился он, отпив из стакана воды. — Имей стыд, лесорруб!

Что именно было «слишком» я не поняла, но Алек так возмущенно свел брови, такими нервными движениями вытирал руки, а Богдан так стыдливо отвел взгляд в сторону, вжав голову в плечи, что неуютно стало и мне.

— Мы уходим отсюда! — заявил мне Алек, резко поднимаясь со стула и продолжая буравить Богдана возмущенным взглядом.

— Иди, мы еще посидим, — ответила я, и не глянув на приятеля.

Некоторое время царила тишина, а потом кто-то схватил меня за загривок и одним резким движением поднял на ноги.

— Я сказал: уходим! — рявкнул Алек.

Богдан также поспешно поднялся из-за стола.

— Я не хотел сказать ничего плохого! — заверил он моего защитника поспешно, пока я была занята тем, что удерживала на голове платок, который Алек сжимал вместе с моей рубахой в кулаке.

— Ты б ее еще на сеновал позвал у меня на глазах! — заорал парень взбешенно, а я чуть не упала там, где стояла.

Каким образом рисование связано с сеновалом ни я, ни Богдан не поняли, но, видимо, в голове Алека какая-то тайная связь прослеживалась, потому что злился он очень сильно. Вырваться у меня не получалось, поэтому под заверения Богдана, что «он не это имел в виду» и вообще очень уважает нас с Алеком, меня выволокли из таверны и чуть ли не пинком направили в сторону гостиницы.

— Ну знаешь ли! — вырвалась я из захвата «братца» и поспешно вернула платок на место, потому что он все-таки съехал с волос в процессе нашей возни. — Это уже ни в какие рамки не лезет! Что ты себе позволяешь?! Целый день только и делаешь, что путаешь мне все карты!