Миле на момент переезда было всё равно. Она уже начинала себя плохо чувствовать, хотелось прилечь. Побыть одной. Подумать, что же произошло и как действовать дальше.

Сейчас, напротив, одиночество смущало и немного пугало её. Если Мила в доме одна, и самочувствие будет ухудшаться, она даже не сможет вызвать скорую. Допустим, Мила выяснит точную геолокацию, но какая вероятность, что скорая проедет через охрану?

Мила снова сглотнула и поморщилась. Надо попить чего-то теплого и выяснить, есть ли в доме лекарства.

Прежде чем отправиться спать, Глеб заставил Милу покушать. Он предварительно заказал еду из ресторана. Она поковыряла что-то вилкой, какую-то рыбу. Съела немного овощного салата. На тот момент кусок не лез в горло. Сейчас она поняла, что поступила правильно, всё-таки заставив себя поесть. Непонятно, когда теперь покушает и как.

Оглядевшись, Мила обнаружила тонкий плед, который накинула на себя. Расхаживать по дому в пижаме, тем более шелковой, не пристало. Мало ли кого она тут встретит.

Гнетущее ощущение надвигающейся беды усиливалось. Нервы ни к черту - вот и всё.

Мила открыла дверь и ухватилась ладонью за косяк. Перед глазами всё покачнулось. Может, вернуться в постель?

Нет. Надо идти вперед. Вернее, спуститься вниз.

О том, чтобы обратиться к Глебу, не возникло даже мысли.

И где его искать? Звать по имени?

Она его не видела с момента, как они приехали, и он проводил её до спальни. Какая вероятность, что его вообще нет в доме? Большая.

Думать о том, что она одна в незнакомом доме, не хотелось. Её же не оставили одну? С другой стороны… Никто ей не обещал ничего сверхъестественного. Заботы и внимания – тем более.

Полы в доме были теплыми. Мила спустилась вниз. Прислушалась. Откуда-то слева доносилась легкая приглушенная музыка. Уже хорошо – значит, в доме точно кто-то есть. По её предположениям музыка как раз и доносилась с кухни или столовой.

Мила не ошиблась. На кухне за барной стойкой сидел Глеб. В одной руке он держал бокал со спиртным, во второй - телефон. Рядом лежала папка с бумагами.

Кухня сразу же понравилась Миле. Какая большая… И светлая. С панорамными окнами, выходящими в сад. Сад она не успела рассмотреть во время приезда - не до него было. Заметила Мила и стеклянную раздвижную дверь. Тоже, наверное, здорово летом ближе к вечеру выйти на веранду и посидеть в кресле-качалке, наслаждаясь ярким закатом.

– Милослава? – грубоватый голос Глеба вывел её из легких фантазий. – Ты почему не спишь? И босиком.

Она перевела взгляд на мужчину. Он был одет в домашние свободные штаны и футболку, подчеркивающую силу плеч. Выглядел он уставшим и недовольным. Да и спиртное настораживало, особенно учитывая недавнее буйство отца.

– Я спустилась попить… В доме молоко с медом есть? Не знаешь?

Она замялась, переступая с ноги на ногу.

Рука, покрытая темными волосками, удерживающая бокал с недопитым спиртным, замерла в воздухе. А потом с шумом опустила бокал на стойку.

– Ты заболела?

Мила выдавила из себя улыбку и негромко призналась:

– Кажется, да.

Мужчина слез с табурета и направился в её сторону. Вроде бы Мила и должна уже была привыкнуть к присутствию Глеба, что он теперь не просто в её жизни, она живет с ним под одной крышей, и всё равно её окатила горячая волна. Или это от поднимающейся температуры и слабости? Мила сдула со лба непослушную прядь, упавшую на глаза.

Глеб остановился рядом с девушкой, протянул руку и дотронулся до её лба.

– Твою ж мать… Ты вся горишь! Ну-ка, давай на диван.

Мила сопротивляться и не собиралась. Сказал на диван – сейчас сделает. Всё равно ноги плохо слушались её, того и гляди рухнет от слабости. Она машинально кивнула, говорить особого желания не было. Ей бы на ручки…

Она не успела сделать и шага, как её подхватили на руки. От удивления Мила охнула и поспешила обнять Глеба за шею. Он считал её мысли? Её никогда никто не носил на руках. А подобное желание, возникшее меньше минуты назад, было продиктовано необходимостью почувствовать, что она кому-то нужна. Что кто-то не остался безразличным к её невзгоде.

До дивана, что стоял в паре метров от дверного проема, её донесли. Мила даже глаза прикрыла от удовольствия. Вот так и получается, что болезнь приносит ощущения, ранее не испытываемые.

– Тебе надо было сразу сказать мне, что плохо себя чувствуешь! – Глеб опустил Милу на диван. – Что именно болит?

Он не спешил отходить. Навис над ней, и впервые со дня знакомства она не рассматривала его фигуру, как нечто угрожающее. Напротив, Мила с удовольствием снова забралась бы к нему на руки. Села бы на колени, прикрыла бы глаза и ни о чем не думала бы.