Мой первый вызов в середине недели в его кабинет был новым, пугающим заданием. Я обдумывала каждую деталь. Наконец, выбрав пару брюк, шелковую блузку и туфли на высоких каблуках - потому что, кроме обуви для тренировок, это был мой единственный вариант, - я подошла к двери его кабинета с несколькими минутами в запасе. Я бывала в его кабинете во время обеда в воскресенье время от времени, но, кроме моего первого раза в королевской комнате, меня туда никогда не вызывали, и не требовали, чтобы я выполняла свои новые обязанности. С каждым шагом вниз по парадной лестнице и вдоль мраморного коридора я знала, что в этот раз будет по-другому. У него были планы. Я просто не знала, что в них входило.

Дрожащей рукой я постучала в дверь его кабинета. Я не знала, заперта ли она, но у него был способ открыть ее со своего стола. Дверь открылась, и я вошла. Он говорил по телефону и жестом попросил меня вести себя тихо. Молча я подошла к его столу, когда дверь закрылась от нажатия кнопки. Хотя температура в комнате была такой же, как и в остальной части особняка, я почувствовала озноб, который послал дрожь по всему моему телу. Он был расстроен из-за человека на другом конце линии. Я не знала или мне было всё равно на то, что он обсуждал, но я научилась считывать его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не был в восторге.

Минута бежала за минутой, а я стояла, не зная, что делать. Каждая секунда зависала в воздухе, его глаза становились темнее, и он вертел брелок между пальцами и костяшками другой руки. Это было в первый раз, когда я заметила эту его привычку - одну из его единственных вредных привычек. Позже я буду считать это раскатом грома, предупреждающим о надвигающейся буре.

Мое сердцебиение ускорилось, когда он откинулся на спинку стула и сказал человеку на другом конце линии, что у него личное дело, и он на какое-то время поставит его или ее на паузу. После нажатия на кнопку его темные глаза встретились с моими.

– Клэр, у тебя есть работа. Сделай ее.

Я растерялась. Я понятия не имела, что должна была делать, и все же боялась не подчиниться. Я робко спросила: - Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Сдерживаемое разочарование от его деловых связей вырвалось наружу, когда он вскочил с кресла и обогнул стол, направляясь ко мне. Защищаясь, я отступила. Он схватил меня за руку, притягивая к себе. Его теплое дыхание пахло кофе, когда он прорычал: - Не отстраняйся от меня. Поняла?

Я поняла. Я поняла, что если у Энтони Роулингса был плохой день, то и у меня плохой день, возможно, хуже.

– Да. Я не хотела отступать.

Мою щеку обожгло от удара его руки.
– Не думай, что ты можешь умилостивить меня ложью. Я хочу от тебя правды. Ты хотела сделать шаг назад - это было сделано не случайно. Признай свои ошибки, и мне не придется наказывать тебя за них.

Слезы грозили хлынуть ручьем, когда я столкнулась с его яростью. Хотя каждая мышца в моем теле хотела развернуться и сбежать, я знала, что это не вариант. Я стояла непоколебимо, пока его гнев выплескивался наружу. Мой выбор одежды был несущественным в уравнении этого дня. Когда я стояла перед ним, а его деловой партнер все еще находился на режиме паузы, он велел мне раздеться.

И я разделась.

Фил ненавидел эту чертову книгу. Он провел достаточно исследований, чтобы понять, что у Роулингса и Клэр были необычные отношения, особенно в начале. Однако он также провел много времени с ними обоими и знал, что то, что он читал, было не тем, чему он был свидетелем. Тем не менее он также знал, что книга основана на правде. Он был рядом каждый раз, когда Клэр и Мередит встречались.

Эта тема также всплыла во время недавней встречи с мистером Роулингсом и Брентом Симмонсом в офисе Роулингса. Как только все расселись, Роулингс заговорил первым.

– Я договорился с прокурором о признании вины.

Фил кивнул.

Тони продолжил:

– Я знаю, что у тебя, вероятно, есть возможность получить более захватывающую работу, чем наблюдать за Вандерсолами с Николь и пытаться узнать о Клэр, но я позвал тебя сюда, чтобы попросить тебя продолжать работать на меня.

Фил хотел было напомнить ему, что на самом деле он работает на Клэр, но в поведении Роулингса чувствовалась усталость, которая заставила его замолчать. Впервые с тех пор, как он встретил его, Фил почувствовал острую боль от усталого выражения лица Тони. Он не был властным человеком, который нанял его, чтобы найти и отследить свою бывшую жену. Он больше не был человеком, который имел все ответы или принимал все решения. Он казался старше. Фил был рад, что решил не делиться информацией о визите Гарри Болдуина. Он не был уверен, что Роулингс смог бы принять это.

Пытаясь разбавить мрачное настроение, Фил слегка улыбнулся: - Я не планировал останавливаться, даже если бы ты сказал, что хочешь, чтобы я это сделал.

Несмотря на то, что его глаза не присоединились к вечеринке, Тони улыбнулся в ответ.

– Спасибо. Мне будет легче вдали, зная, что ты присматриваешь за ними обеими.

– Ты знаешь, как долго тебя не будет?

Брент ответил: - Продолжительность тюремного заключения может меняться в зависимости от обстоятельств в тюрьме, но текущее соглашение рассчитано на четыре года за вычетом отбытого срока.