Женщины, как правило, составляли основной костяк группы, и мужчины находились на особом положении: их кормили, поили, обихаживали, но, в то же время, им приходилось выполнять и всю основную мужскую работу по загрузке и выгрузке багажа. Кроме того, мужчины традиционно выполняли функцию охранников и защитников членов группы от нападок со стороны. Я участвовал в переговорах с группой лиц, промышлявших на станции рэкетом, во время отстоя нашего вагона на запасных путях в Чите. Часы ожидания прицепки к составу, идущему до Иркутска, в местах довольно пустынных и отдаленных от вокзала, в вагоне, набитом товаром на сотни тысяч долларов, были одними из самых нервных на всем маршруте. Помню, что мне несколько раз удалось уговорить мужчин не платить дань, потому что я видел, что, так называемые, рэкетеры, испугом пытались срубить с коммерсантов легкие бабки, даже не утруждая себя какими-то серьезными доводами, да и выглядели они, на мой взгляд, как случайные люди, едва ли связанные с серьезным криминалом. Тетушки же, когда к ним обращались с подобными просьбами, настолько боялись вступать с вымогателями в диспуты, что безропотно собирали дань с туристов, которым тоже не было резона рисковать своим товаром и деньгами из-за двадцати долларов с человека.

Несмотря на то, что женщины составляли большинство группы, в поездках то и дело возникали споры между мужчинами, за сердца дам. Бывало, что в дело вмешивался еще и супруг женщины, и тогда ситуация и вовсе приобретала скандальные, а порой и анекдотические формы.

Так, однажды, драка разгоряченных алкоголем мужчин в тамбуре закончилась тем, что один другого укусил за нос, и, впоследствии, за ним закрепилась кличка «Тайсон». Прозвище ему мало подходило, поскольку происходил он из инженерного сословия, был небольшого роста, но тем комичнее вся эта история звучала в пересказе, поскольку она успела войти в легенды. «Тайсоном» любили пугать новичков «челночного движения», чтобы отбить у них охоту к любовным похождениям.

Деньги, секс, алкоголь, риск – были неизменными составляющими жизни «челнока».

Попадая в их среду невозможно было оставаться в стороне, не подвергаясь влиянию бушующих вокруг страстей. Самый короткий период от начала ухаживания до конца отношений у меня был два с половиной часа. Ровно столько времени требовалось, чтобы доехать от станции Иркутск-пассажирский, откуда начинался маршрут, до станции Слюдянка – первой остановки поезда в пути.

Поскольку группы заполнялись быстро, то иногда возникал дефицит мест и челноки вставали в очередь, и тут от руководителя зависело кого взять в состав, а кого нет. У каждого руководителя были свои любимчики, свой «костяк», с которым ему было комфортно решать сложные проблемы возникающие в пути, остальных добирали по мере необходимости, учитывая сложившуюся репутацию туриста. Иной был заядлым скандалистом, другой пьяницей и дебоширом, третий набирал товара так много, что не хватало свободного места в вагоне, и это приводило к недовольству других членов группы. В общем, приходилось выбирать меньшее из зол, и тут нужно было не ошибиться.

Женщину, которую я взял на освободившееся в основном составе место, не хотели брать по той причине, что за ней устроил слежку ее ревнивый муж-военнослужащий, который грозил появиться внезапно на любой из станций и устроить жене расправу, поскольку супруга его не отличалась строгостью моральных устоев, о чем уже сложилось определенное мнение, и никто из руководителей не желал идти на риск.

В благодарность за услугу женщина приподнесла мне бутылку коньяка, и я, следуя джентельменскому обычаю, предложил ей выпить вместе со мной по рюмашке, как только поезд стал набирать ход. Уже на третьем тосте наша взаимная симпатия достигала критической отметки. Как я понял, близость шла довеском к коньяку, и никаких последствий она не имела – просто знак благодарности и больше ничего. Скандал с ее мужем, впрочем, произошел, но уже с другим мужчиной, и на другой станции.

Кабы не алкоголь, мне бы удалось избежать многих скользких для репутации верного мужа ситуаций. Но первое, чему ты учился в «челноках» это пить водку. В этом положении невольного пьяницы оказывался всякий, кто решался на поезду в Китай. Пили в дороге, в тесных, но дружных компаниях в купе, пили в китайских ресторанах, пили на границе и после таможни, чтобы снять стресс, пили после погрузки, чтобы расслабиться и перевести дух.

Самыми приятными впечатлениями от поездок были вечера в ресторанах, которые устраивали китайские партнеры для руководителей групп по прибытию в Китай. Это были долгие посиделки с разнообразной аутентичной китайской кухней, которую сами организаторы мероприятий поглощали в большом количестве и с огромным аппетитом. Блюда готовились здесь же за столом в огромном «самоваре», куда продукты помещались согласно особому правилу и ритуалу. Вся процедура занимала несколько часов, со стола я обычно вставал с ощущением будто у меня по жилам вместо крови разливается огонь. Не в малой степени этому ощущению способствовали напитки, употребляемые во время вечера. Их искусная дозировка не создавала ощущение опьянения, а наполняло тело энергией и силой. Однажды, после такого вечера мы оказались в одном лифте с руководительницей фирмы луноликой Ван Вэй и, глядя в ее улыбающиеся глаза, я едва не поддался соблазну пригласить ее к себе в номер.

Впрочем, свою нерешительность я компенсировал чуть позже уже при других обстоятельствах. Как-то в составе моей группы оказался молодой восемнадцатилетний шалопай – сын какого-то известного в городе милицейского чина. Тридцатичетырехлетняя китаянка «запала» на молодого парня и не робея делала ему двусмысленные намеки, оплачивая ему пиво в баре и приглашая на медленный танец на вечерней дискотеке. Женщины в моей группе откровенно злословили над такой не характерной для китаянок смелостью в поведении, но было заметно, что они ревниво следят за развитием ситуации.

Ван Вэй знала, что парень – назовем его Сергей – живет со мной в одном номере, и подошла ко мне, чтобы в открытую сказать предложить угостить нас пивом. Я пригласил Ван Вэй зайти к нам в номер после дискотеки. Мы с Сергеем уже обсудили сложившуюся ситуацию и он был не против того, чтобы воспользоваться угощением китаянки, так как был по своей природе самым настоящим авантюристом. Ван Вэй принесла с собой четыре бутылки пива и мы какое-то время сидели и пили его, пытаясь жестами и мимикой выразить эмоциии, поскольку совершенно не знали языка друг друга.

Впрочем, понимать тут особо было нечего: девушке понравился Сергей и она очень хотела провести с ним вечер. Ван Вэй не был красавицей, но по китайским меркам выглядела модно и ухожено.

Выпитого в тот вечер было и без того достаточно, чтобы я не слишком церемонясь решил сократить долгий путь понимания и свести его к конкретным действиям, которые говорят лучше всяких слов.

Я провел рукой по шее Ван Вэй, высказывая комплименты ее гладкой белой коже. Ван Вэй не отстранилась, а лишь слегка прикрыла глаза, блудливо смотря в сторону Сергея. Сергей замер от неожиданности с бутылкой в руке, не зная, что ему делать в этой ситуации.