У моей жены красивые ноги. Особенно это бросается в глаза если на ней короткая юбка, а колени обтягивает тонкий капрон телесного цвета.

– Зря ты взяла эти деньги – подумав, сказал я.

– Но я же не обязана их отрабатывать, это просто праздничный презент от компаньонов. – спокойно отреагировала супруга.

Что же, в этом было столько же бесхитростной прямоты, сколько и лукавства. Впрочем, и приврать она умела. Играть в «дурака» с ней лучше было не садиться.

На следующий день я сопровождал китайскую делегацию на Байкал. Ван Вэй мне в тот день почему-то настойчиво пыталась донести одну простую мысль, которую она заученно твердила мне по-русски:

– Юля нехорошая. Она очень нехорошая женщина.

Она знала, что Юля моя жена. Что она хотела этим сказать, я так и не понял, но я видел, насколько серьезны были ее глаза. Это были глаза опытной и тоже нехорошей женщины. Женщины не любят проигрывать и всех, кто их в чем-то обходит ждет вечное проклятие.

Ван Вэй через полгода открыла собственную туристическую фирму, с которой мы заключили договор на размещение туристов в новой гостинице, которую она арендовала. Манчжурия росла быстрыми темпами, и буквально преображалась на глазах, застраиваясь фешенебельными офисами, дорогими ресторанами и торговыми центрами.

В городе даже открылся ночной клуб, который активно посещали челноки, стекающиеся сюда со всей Сибири, Бурятии и Забайкальска. В Манчжурию стали приезжать не только за товаром, но и просто, чтобы развлечься на одну-две ночи. Манчжурия постепенно превращалась в торгово-развлекательный центр, в то время, как Забайкальск оставался весьма унылым приграничным пунктом, населенным, в основном, военными. К счастью, у жен военнослужащих появилась счастливая возможность разнообразить свою жизнь в гарнизонном городке краткосрочными, но богатыми на впечатления выездами по другую сторону границы, где их ждала совсем другая жизнь: с барами, ресторанами, ночными дискотеками.

Чем больше я ездил в Китай, тем шире раздвигались мои горизонты. Девяностые годы для многих моих соотечественников стали своего рода транзитным периодом, когда былые стандарты поведения не выдерживали натиска новых реалий. Приходилось учиться быть наглым, ловким, уметь находить выход из сложных ситуаций.

Кроме меня и Юли, сопровождающими ездили две женщины предпенсионного возраста – жены начальников отделов в управлении железной дороги. Для них поездки в Китай превращались в сущее наказание. Там им впервые в жизни пришлось столкнуться с массовым пьянством, криминалом, взяточничеством на таможне, воровством и хулиганскими выходками.

Однажды гостиницу, где проживали наши туристы, атаковала группа разгневанных китайцев, которые прорывались к ним в номера, били бутылки, выкрикивали угрозы и женщина, руководившая группой, пережила настоящий шок. Трудности, которым им приходилось преодолевать в поездке, вскоре стали им не по возрасту, и они все чаще уступали нам свою очередь. Деньги к деньгам, как говорится. Мы ездили в поездки настолько часто, насколько это было возможно. Порой мы виделись всего несколько минут между поездками.

Если говорить о пьянстве, то оно было пусть и шумным, но все-так не повальным. Серьезные коммерсанты старались держать себя в руках, расслабляясь только в конце маршрута, уже на обратном пути. Были и те, кто не просыхал всю дорогу, но, как правило, это плохо для них заканчивалось. Деньги требуют трезвости и строгого учета, и все же два-три пьяницы на вагон это норма, которую трудно было избежать, как бы ты не старался выезжать в Китай стабильным и предсказуемым составом. Особо мне запомнился один турист, служивший мичманом на подводной лодке. Он напивался до такого состояния, что падал со второй полки, и после первого же падения его уже не поднимали, потому что упав однажды, он совершал свой полет столько раз, сколько предпринималось попыток вернуть его на стартовую площадку.

Когда приходил китайский пограничник, мичман обычно стоял на четвереньках в проходе, я поднимал ему голову, офицер сверял личность с фотографией в паспорте и ставил в нем штамп о пересечении границы.

Если мичману удавалось отоспаться за два дня в гостинице, то остаток третьих суток он посвящал тому, что хаотично скупал все подряд без разбору, стремясь хоть как-то оправдаться перед женой за бездарно потраченные на путевку деньги.

Случалось, что мои туристы попадали в вытрезвитель в Чите, где мы пережидали перецепки нашего вагона к составу, идущему в Манчжурию. Туристы догоняли нас уже на самой границе, нанимая такси до Забайкальска. Всякий раз я тщетно надеялся на то, что они не успеют.

Обратно в Россию мы возвращались на китайских неотапливаемых автобусах. Основной багаж перевозился отдельно в грузовиках. Однажды глубокой осенью, не успев до окончания работы пограничного пункта перейти российскую границу, группа застряла на нейтральной полосе. Температура воздуха опустилась ниже нуля. Мужчины пошли жечь покрышки, чтобы согрется, кто-то предпочел свернуться внутри автобуса в клубок, набросав на пол одеяла и завернувшись в них с головой. Случай запомнился тем, что это была третья по счету моя командировка в Китай, и я впервые попал с группой в подобную ситуацию. Я выпил водки и, завернувшись в одеяло, лег на пол, а рядом со мной лежала яркая красивая женщина, работавшая организатором культмассовой работы в городском дворце культуры металургического комбината, и мы лежали прижавшись друг к другу телами, хотя нас с ней ничего не связывало, кроме желания согреться. Черезвычайная ситуация, в которую мы попали оправдывала эту близость, которая, как я догадывался, была приятна нам обоим. В этой женщине было много нежности, но я так ни разу больше не воспользовался привилегией проведенной с ней ночи, которая так и осталась в моей памяти невинным романтическим воспоминанием.