Незаметно климат Сахалина, его вольная природа, его неординарные жители, которые меня окружали, способствовали тому, что постепенно моя жизнь начала выправляться.

Наши романтическия блуждания с Мишком по живописным окрестностям острова по прежнему отравляла перспектива встречи с корейцами из старших классов. Мы строили с ним фантастические планы мести, перебирая все возможные варианты, включая экзотичекий сценарий отравление главарей водкой, с помощью подсыпанного в нее яда. Наши планы служили нам развлечением, в котором ирония и интеллектуальное превосходство над противником праздновали иллюзорный триумф, вопреки законам жизни, построенным на превосходстве грубой физической силы.

– С тобой интересно – говорил Мишка – тебе всегда есть что рассказать.

Должно быть, я впрямь был неплохим рассказчиком и собеседником, если сам директор Потехин Борис Федорович любил вылавливать меня по утрам на пороге школы и препровождать в свой кабинет для личных бесед. Формальным поводом для разговора были мои регулярные нарушения школьной дисциплины, поскольку я имел обыкновение немного опаздывать на занятия, выходя из дома за пять минут до начала занятий. Вид я имел непотребный, школьной формы не носил, в парикмахерскую ходил раз в три месяца. Но мой внешний вид Бориса Федоровича волновал в последнюю очередь. Более всего его интересовали идеологические вопросы: что на уме у современной молодежи, верит ли она в коммунистическое будущее и каким оно ей видится.

Беседы эти мне были привычны. В коммунизм я не верил, и этого не скрывал. Директор приводил мне примеры высокой ответственности рабочих на предприятиях, сокрушался, что некому будет доверить то, что с таким трудом завоевано предками, но все это меня нисколечко не волновало. Меня занимали гораздо более прозаические вопросы моего ближайшего будущего.

– Ну, и что ты собираешься делать после восьмого класса? – словно угадывал мои мысли директор.

– Учиться пойду.

– А куда?

– Куплю газету, по объявлениям определюсь. Может на пчеловода даже, училище приглашает.. – валял я ваньку.

Директор щурился сквозь мощные диоптрии и видел меня насквозь.

Советский Союз на меня доверить было нельзя. Страна была обречена.

Прежде всего я думал над тем, как сдержать агрессию корейцев. Мне претила трусость и разобщенность русских парней, мне было стыдно за то, что я боюсь дать отпор и вынужден терпеть издевательства иностранцев в своей стране. Я чувствовал острую необходимость противопоставить им что-то более убедительное, чем непрочная родительская опека.

Я решил записаться в секцию бокса, Мишка последовал за мной, хотя он и отдавал предпочтение дзюдо. В Луговом секции бокса не было. Нам пришлось ездить на тренировки в Южно-Сахалинск.

С первой же треннировки, где меня поставили в спаринг с более опытным спортсменом, посещавшим секцию уже несколько месяцев, стало понятно, что физически я не готов даже к самому короткому поединку. Я не смог выдержать и пары минут боя, рухнув на пол ринга не от удара противника, а испытывая приступ накатившей на меня тошноты.

– Куришь? – спросил меня тренер, заглядывая в глаза.

– Курю. – признался я, стоя на четвереньках и держась за канаты безвольно поникшей рукой в перчатке.

– Придется бросать, если не хочешь всякий раз валяться на полу.

– Я брошу! – пообещал я тренеру, и с этой минуты забыл о сигаретах на много лет.

Первые дни и месяцы тренировок я воспринимал как каторгу. Мышцы болели, я выдыхался уже на разминке, но желание преодолеть себя было сильнее. У меня были замечательные тренера. Владис Стумскис был мастером международного класса, серебрянным призером чемпионата страны. Виктор Кошкин – мастер спорта по боксу – худой, холлеричный, тоже имевший за плечами победы на первенстве страны боксер, был, прежде всего, замечательным педагогом, выдающимся тренером и увлеченным мастером своего дела. Эти скромные люди стали моими учителями в самые важные для меня годы, они вселили в меня веру в собственные силы, помогли избавиться от дурных привычек, сковывающих волю, раскрыли мои возможности. Едва ли мать дала мне больше. Едва ли отец сыграл в моей жизни большую роль.

Регулярные занятия спортом структуировали мое время. Вся моя агрессия уходила в бокс. Я больше не ставил себе цели выделиться из окружения, мне важно было преодолеть себя и заставить свое тело подчиняться, невзирая на усталость и страх испытать боль и поражение. Мои школьные успехи пошли в гору. Восьмой класс я закончил без троек и уже после трех месяцев тренировок выиграл первенство области по боксу среди юношей. Я выиграл финал только благодаря силе воли у гораздо лучше технически подготовленного спортсмена. Голова гудела от пропущенных ударов, но эйфория первой моей победы на ринге, осталась в памяти, как едва ли не самое сильное, испытанное мною в жизни чувство.

– Ты дрался как мужик! – похвалит меня тренер перед всей командой и это была лучшая похвала, которой я мог удостоится от опытного боксера, проведшего не один бой на ринге.

На самом деле, в четырнадцать лет я все еще был тонок в кости и смазлив как девушка, но моя уверенность в себе росла с каждой тренеровкой и с каждой новой победой на ринге, к которым я начал привыкать.

После восьмого класса Константинович предложил найти мне подработку в геологической экспедиции. Сам он по первому образованию был геолог и его рассказы о приключениях в геологических партиях подогревали мой интерес. Константинович довольно быстро нашел мне место подсобного рабочего в одной из экспедиций и меня оформили на временную работу сроком на две недели, с возможностью продления договора.