Через мгновение я отстранилась, и папины глаза наполнились слезами. Он по-прежнему ничего не говорил. Я видела, как сильно он борется за самообладание. Жара давила мне на глаза, но сегодня я не хотела плакать.

Папа зажал спинку носа, сделав глубокий вдох. Затем кивнул в сторону входной двери.

— Давайте войдем. Здесь слишком холодно, чтобы стоять весь день на крыльце.

Как только я вошла внутрь, мое горло сжалось. Я и сама не знала почему. Смешно было бояться какого-то места. Это даже не то место, где на меня напали. Но это место, где я дважды пыталась покончить с собой, где научилась ненавидеть жизнь и саму себя, где проводила часы, обижаясь на отца за то, что он спас меня, и на брата, что он оставил меня наедине со мной.

Три года темноты и отчаяния, страха и разочарования... вот что значил для меня этот дом. Воспоминания о тех трех годах скрывали все хорошие воспоминания, которые я сделала за шестнадцать лет до инцидента. Что, если темнота и отчаяние, таящиеся в этих стенах, были достаточно сильны, чтобы разрушить все хорошие воспоминания, которые я создала с тех пор, как переехала?

Я все еще помнила тот день, когда попыталась покончить с собой во второй раз. Я взяла один из бритвенных лезвий, которые папа прятал в ящике для носков, и села на пол в ванной, потому что не хотела испортить ковер в других комнатах. Потом провела лезвием по своей коже. Было чертовски больно, но с первой попытки у меня получился не глубокий порез, поэтому мне пришлось сделать снова с большим давлением. Мои ладони были скользкими от крови и пота, но я не плакала. Я была спокойна, руки не дрожали. Я долго смотрела, как кровь сочится из моей раны, пока в конце концов мне не пришлось лечь на спину и потерять сознание.

Сегодня я не могла себе представить, что снова сделаю что-то подобное, и не только потому, что не хотела причинять боль окружающим, но и потому, что хотела жить. И все же я могла вспомнить отчаяние того дня, будто я действительно проживала это прямо сейчас.

Папа что-то говорил, но я его не слышала. О Боже, только не приступ паники. Пожалуйста. Я не хотела потерять этого перед отцом, который на этот раз действительно выглядел счастливым, или Брайаном, который с нетерпением ждал Дня Благодарения, или Заком, которого я почти убедила, что могу быть нормальной девушкой. Я хотела быть нормальной. Я хотела идти по жизни без страха, тревоги и панических атак.

Зак обхватил мои щеки ладонями, его лицо заполнило все мое поле зрения, глаза пристально смотрели на меня. Я сосредоточилась на их голубом цвете, пока не осталось места для чего-то другого. Я вдыхала и выдыхала, стараясь успокоить бешеный пульс, стараясь забыть прошлое. Зак ничего не говорил, но даже без слов он привязал меня к настоящему, построил невидимый барьер между мной и моим болезненным прошлым. Я сглотнула, а затем глубоко вздохнула.

— Все хорошо? — прошептал Зак.

Я, молча, кивнула. Он опустил руки. Брайан и папа наблюдали за нами, и мне было стыдно, что я так испугалась.

Закари

Эмбер исчезла в ванной, чтобы ополоснуть лицо водой. Как только за ней закрылась дверь, ее отец повернулся ко мне.

— Пойдем в гостиную и поговорим.

Брайан — предатель, не присоединился к нам. Он поднялся к себе в комнату. Я был удивлен, что он не захотел присутствовать, когда его отец будет поджаривать меня. Я опустился на коричневый диван, а отец Эмбер устроился в кресле напротив меня.

— Зови меня Джозеф, — сказал он. Затем пристально посмотрел на меня. — Ты уже некоторое время встречаешься с Эмбер.

— Шесть недель, — сказал я.

Я решил не упоминать о том, что у меня никогда раньше не было серьезных отношений. Отцы обычно не любили это слышать.

— Брайан много рассказывал мне о тебе.

Конечно, он говорил.

— Хорошо, — медленно произнес я.

— Меня это не волнует. Ну, волновало раньше, пока не увидел тебя с Эмбер вместе, но теперь... — он замолчал. — Сегодня я увидел проблески дочери, которую потерял много лет назад. Я думал, что она совсем исчезла.

Я видел, что он изо всех сил пытается сохранить самообладание. Он сжал руки в кулаки, и его взгляд метнулся к рамке на стене. Там висела фотография всей его семьи: Эмбер, Брайан, Джозеф и его жена. Это была первая фотография матери Эмбер, которую я увидел. У нее были нос и глаза Эмбер. У Эмбер в комнате не стояло семейных фотографий. У нее нигде не было ни одной фотографии самой себя или своей жизни до изнасилования.

— Но Эмбер прошла через многое. Сначала смерть ее матери. Они с Брайаном должны были видеть, как их мать медленно угасает... а потом нападение. Это оставляет шрамы. Не уверен, что произойдет, если все между тобой и ней закончится плохо. Чуть больше двух лет назад я рано вернулся с работы из-за мигрени, и Эмбер не ответила, когда я позвал ее по имени. Я побежал наверх и обнаружил ее на полу ванной в луже собственной крови, едва дышащей. Если бы я вернулся домой позже, она была бы уже мертва. Я больше никогда не хочу этого испытывать. Не разбивай ей сердце. Я потерял свою жену. Не хочу потерять и свою дочь.

Я не имел понятия, что на это ответить. Я кивнул, чувствуя себя так, словно на мою грудь свалился тяжелый груз.

Эмбер

Я в шоке застыла перед дверью гостиной. Я не могла поверить, что папа сказал так, будто Зак может быть ответственен за еще одну попытку самоубийства, если оставит меня. Было бы ужасно больно, если бы у нас с Заком ничего не получилось, но я бы зашла слишком далеко, чтобы убить себя из-за чего-то подобного. Я хотела жить, с Заком или без него.

Войдя в гостиную, я постаралась, чтобы они услышали мои шаги. Папа тут же встал, улыбаясь. Он все еще удивленно смотрел на меня.