Губы Морозовой были мягкими и податливыми, на них чувствовались сладость и аромат красного вина. Запах её кожи дурманил и сводил Сазонова с ума. Кирилл не мог разобрать, что хмелит сильнее: вино или близость этой женщины. Он так долго смотрел на неё, но не имел возможности прикасаться. Да он и не осознавал этого желания, лишь смутно подозревал о нём.

Кирилл скользнул пальцами в волосы Дарьи Андреевны, почувствовав в ответ лёгкую дрожь. Морозова отстранилась и одурманенным взглядом посмотрела в глаза своему студенту. Здравый смысл стучался где-то очень глубоко. Слишком глубоко.

Теперь уже она потянулась к его губам. Кирилл почувствовал, как тонкие пальцы сдавили его плечи, сминая ткань свитера.

Сазонов понимал, что это не просто очередная его тёлка. Здесь ему нужно быть деликатным. Ему хотелось быть деликатным.

Кирилл увлек молодую женщину к себе на колени, не прервав поцелуя. Лучше было бы перебраться на диван — на полу довольно холодно. Подхватив Морозову под бёдра, Сазонов, не церемонясь, уложил её спиной на диван.

Вожделение дрожало внутри, парню хотелось взять её всю и сразу. Не смотря на хриплое дыхание и закрытые от удовольствия глаза, Кирилл заметил, что она слишком зажата, скована. Будто всё ещё не может разрешить себе отдаться удовольствию.

Когда он целует её в шею, проводит пальцами по нежной коже спины под кофтой, Морозова выгибается и тихо стонет. А потом словно пугается собственного стона. Кириллу приходится мягко убрать её руки, чтобы она судорожно не упиралась ему в грудь.

«Осторожнее, — сам себя предостерёг Кирилл, — с ней нужно быть помягче».

Пальцы Кирилла скользнули вдоль чашки бюстгальтера под тканью кофты. Скольких же сил ему стоит не сорвать с Морозовой остатки одежды.

— Кирилл, отпусти, — вдруг сдавленно прошептала Морозова.

Сазонова накрыло сожаление. На секунду он даже задумался, может, не послушать её? Желание слишком сильно. Но так нельзя. Не с ней.

— Слишком много вина, — прохрипела Дарья Андреевна, выползая из-под Кирилла и стремглав бросилась к двери.

Так вот в чём дело. Ей стало плохо. Вина и вправду было слишком много.

Кирилл подумал о том, что девушка выбежала на улицу в одной тонкой кофточке, а снаружи холодно. Он взял её куртку, которая висела на крючке у двери, и уже было собрался выйти, но решил помедлить. Скорее всего её тошнит, и радости особой Морозова не испытает, если Кирилл выйдет сейчас.

Кирилл на пару минут притормозил, решив пока поставить на плиту чайник, а потом вышел наружу. Ветер так и не унялся. Жуткие свищущие порывы то и дело стремились снести листы шифера с крыши. Казалось, что всё выло и стонало, природа испытывала муки перехода от одного времени года к другому. Перерождение — это всегда больно.

Морозова стояла у косяка веранды и дрожала, обхватив себя руками. Кирилл подошёл и набросил на плечи девушке куртку.

— Я там чайник поставил: надо бы согреться.

Вам? Тебе? Сазонов не знал, как теперь к ней обращаться. Его желание ещё не успокоилось, но о продолжении сейчас и речи быть не могло.

Морозова, до этого безотрывно смотревшая в темноту, перевела взгляд на Кирилла. Она смотрела так, будто видела его впервые. Её губы дрожали, а в глазах стояли слёзы.

Кирилл неожиданно для себя растерялся под этим недолгим взглядом. Он молча протянул ей раскрытую пачку сигарет, откуда и сам взял одну. Девушка от сигареты отказалась, а потом ушла в дом, оставив парня одного.

Докурив сигарету, Сазонов ещё долго стоял и вглядывался в ночь. Он думал, что будет дальше. По взгляду он понял, что Дарья Андреевна в панике от произошедшего между ними, хотя, по сути, ничего так и не произошло. Как убедить её расслабиться и не предавать её преподавательскому статусу столько внимания? Ведь Кирилл был уверен, что всё из-за этого. Она же хотела его. Он видел, чувствовал. И дело не только в выпитом вине.

Сазонов затушил начатую вторую сигарету и вернулся в дом. Тишина и тепло дома резко контрастировали с той неприветливой погодой снаружи.

Дарья Андреевна спала на диване, свернувшись калачиком. Что ж, разговора, по-видимому, не будет.

Кирилл укрыл её пледом, а сам разложил кресло-кровать. Неудобно, конечно, но деваться некуда.

Кирилл проснулся от смски. «Подъезжаю» — осведомил как-то поздновато Димка. Сазонов поднялся и немного размял шею, затёкшую от сна в неудобной кровати. На диване никого не было. Ну не ушла же она. Наверное, стоит на крыльце и ненавидит себя.