— В субботу уже всё будет кончено, — голос его звучал достаточно уверенно, и я, успокоившись, вздохнула. — Не переживай. После того, как мы в пятницу подпишем договор…

— Погоди! — выпалила я. — Викки и отец обсуждали, что там есть какой-то пункт в договоре. Они рассчитывают просто тебя обмануть. Пожалуйста.

— Всё будет хорошо, — я будто бы видела, как улыбается Олег. — Не волнуйся. Я умею внимательно читать документы. Гораздо внимательнее, чем показалось твоему отцу. Просто он пока что не знает, что именно можно от меня ожидать.

Он помолчал несколько секунд, а потом ни с того ни с сего спросил:

— Ты хочешь о чём-то поговорить?

Я вздрогнула.

— Нет, — ответила, кусая губы. — Я сейчас больше всего хочу спать. Прости. Как-то не очень расположена к откровениям.

— Хорошо. Тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи.

Олег сказал что-то ещё, но я не услышала — сбила вызов и отложила телефон. В груди кипели противоречивые чувства, и я всё вспоминала отцовскую наивно-доверчивую улыбку, из-за которой у меня до сих пор кровь стыла в жилах.

Когда я была совсем маленькой, то всегда с огромным нетерпением ждала своего дня рождения. Или Нового года. Это были мои любимые праздники, означавшие подарки, радостную маму. И отца, который обязательно останется дома. И каждый раз я начинала их ждать ещё за неделю, готовилась, наводила будильник на восемь утра, чтобы вскочить первой. Первого января я мчалась к елке первой, зная, что мама и папа ещё спят, забирала подарки и, сияя от восторга, возвращалась в детскую. Выстраивала своих кукол в ряд и показывала им то, что мне подарили. Куклы и мягкие игрушки присоединялись по очереди к тем, что уже были у меня. Я давала им имена, замещая таким образом друзей — ко мне домой обычно никто не приходил, папе не слишком нравился контингент нашей школы, да и я, тихий, спокойный ребенок, не испытывала огромного желания гоняться, как сумасшедшая, по дому, разбивая по пути все хрупкие и не очень предметы.

Иногда среди подарков было и что-то другое. Набор одежды для кукол (они все должны были примерить платьица, да ещё и пройтись по импровизированному подиуму), детская посуда (разумеется, мы потом проводили праздничное чаепитие и ели тортики из пластилина или из специального материала, который прилагался к посуде). Однажды мне подарили огромный кукольный дом, и я провела возле него все новогодние каникулы, расселяя своих любимиц в лучшие комнаты. Этот кукольный дом до сих пор был где-то тут, в доме, наверное, лежал вместе с остальными игрушками на чердаке в специальном шкафу, чтобы когда-то я могла вернуться к нему и показать своим детям, в какие игрушки играла их мама.

Я умела ждать в детстве. Но, кажется, растеряла все свои способности с возрастом. Те несколько дней, что оставались до субботы — момента, когда всё закончится, и я наконец-то буду свободна от образа послушной дочки и смогу уйти навсегда из отцовского дома, — казались мне вечностью. Но, ложась в пятницу вечером, я не заводила будильник. Наоборот, долго крутилась, пытаясь уснуть, а потом буквально провалилась в небытие.

Когда открыла глаза, был уже полдень. Солнечные лучи пробивались сквозь плотные шторы, напоминая мне о том, что пора б уже встать, и я потянулась, даже не до конца понимая, где нахожусь. В сознании — полная каша, и я чувствовала себя как минимум до ужаса разбитой. Даже с кровати выбралась не с первой попытки, а потом, завернувшись в тонкий халат, направилась в ванную и долго смотрела на свое отражение, словно пыталась понять, я ли это или какая-то другая девушка. Под глазами залегли темные круги, и выглядела я, если честно, очень уставшей.

Мне почему-то было страшно выходить. Я никогда так много времени не проводила в ванной, не одевалась так тщательно, словно искренне рассчитывала на то, что когда уже выгляну из комнаты, мой мир вновь станет чуточку счастливее, чем был последние несколько лет. Я хотела, чтобы снаружи не было никакой Викки, и мама уже будет здоровой… Но, разумеется, нельзя так спешить. По щелчку пальцев в моей жизни ничего больше не произойдет, как бы я того ни хотела. Надо ждать.

Долго. Терпеливо.

Просто ждать.

Я ещё раз плеснула холодной водой себе в лицо, схватила расческу, бездумно провела ею по спутанным темным волосам. Из зеркала на меня смотрела бледная, да нет, белая, как стена, девушка. В глазах испуг — этот страх перед будущим, должно быть, останется во мне навсегда. Кажется, я даже похудела, нет, осунулась скорее — запястья стали тоньше, скулы выделяются чуть резче, и во всём моем виде есть что — то болезненное. Викки всегда завидовала нам с мамой — когда мы болели или нервничали, обе становились аристократически-бледными и худели. Викки была уверена в том, что это страшно привлекательно. Ей же, чтобы оставаться в форме, надо было избегать стрессов и сидеть на диетах.

Я усмехнулась.

Если б это было моей единственной проблемой — лишние несколько килограммов! Да я бы от радости прыгала просто до небес! Но, к сожалению, такое счастье мне не светит.

Я тряхнула головой, отгоняя прочь дурные мысли. Надо прийти в себя, избавиться от этого печального вида. Может быть, ещё ничего не решено, и я.

Увижу отца, празднующего свою очередную победу над дураком, которым в его глазах будет Олег? Вдруг в самом деле так? Обвел его вокруг пальца, во второй раз лишил всего. А если отец знал? Догадался, что Олег — тот самый бывший муж Викки? Это же не настолько сложно, надо просто пробить по документам, вот и всё.