— О, надо же! — восклицает Саша и что-то быстро-быстро печатает. — Вот же оно. Чёрт, как я сразу не догадался туда влезть.

Пока он бурчит себе под нос, я достаю папку с тем, что уже успели найти на Злату. И если верить бумагам — а я им верю, — после развода у неё не осталось ничего. И никого.

— Есть! Артур, я нашёл! Вот, смотри. В это время всё сходится по срокам, была у них тяжёлая пациентка Карелина Евгения Фёдоровна. Вот только нет такой бабы, её не существует. Я везде искал, липа это. Хитрые сволочи, грамотно сработали.

— У меня сейчас мозги вскипят.

— Мои уже расплавились, — Саша протягивает руку, хватает со стола большой стакан с кофе, делает несколько жадных глотков, а я смотрю на электронную карту этой самой Карелиной.

Я не посвящал в подробности диагноза Златы никого. Я просто умею объяснять так, чтобы не нужно было вести долгие разговоры, а Сашка смекалистый, не зря мой зам. И он ищет практически вслепую, по косвенным данным, но того, что успел найти достаточно, чтобы понять — если Злата и врёт, то точно не об этом.

— Рой дальше. И найди мне всех медсестёр, которые тогда дежурили.

Саша кивает, принимается выгружать базу сотрудников, и вскоре принтер выплёвывает тёплый листок со списком имён и кратким досье на каждую.

— Смотри, — Саша указывает концом карандаша на третью строчку, жирно выделенную жёлтым маркером. — Вот эта Марина Жарикова тогда работала в клинике, только её уволили по собственному очень быстро. Странно, да?

— Может быть, место себе получше нашла. Саш, тысячи людей то устраиваются на работу, то увольняются.

— Нет, ты не понимаешь, — качает головой Сашка и разминает уставшие плечи. — У неё бабушка больная, ей нужны деньги. Притом что она сейчас в поликлинике работает, там зарплаты точно поменьше будут, а деньги на операцию нужны. Наверняка перебивается уколами, но это не то. Доход несопоставим, в клинике отлично платили.

И правда, очень странно.

— Саш, найди мне эту Марину Жарикову. Чует моя задница, что с ней будет просто договориться. Да, и ещё выясни, как много нужно на операцию.

Саша кивает, идёт к выходу, но вдруг будто бы вспоминает что-то. Останавливается у двери, смотрит на меня, мнётся.

— Есть какие-то проблем?

— Парни хотят собрание. Вечером.

Этого ещё не хватало.

— Причина?

— Артур, посторонний на базе, баба к тому же. Мужики нервничают, хотят пояснений. Ты же сам, когда мы эту базу строили, запретил сюда тёлок водить, парни терпели, слушались. А выходит, что кто-то равнее. Им это не нравится.

— Тебе тоже?

— Мне тоже, — пожимает плечами и смотрит прямо на меня. — Но по другой причине.

— Хорошо, мой башковитый друг, назначай тогда сбор на семь, сегодня вечером. Перетрём, что там кого не устраивает. И Жарикову найди, мне надо с ней поговорить.

— Отлично. Там ещё пара вопросов накопилась: груз задерживается в пути из-за проволочек с логистикой, и Романовские псы снова чудят на областной границе.

Вот, блядь, упырь.

— И это обсудим, — киваю, и Саша покидает мой кабинет.

Мне не дают покоя его слова и атмосфера среди парней тоже не нравится. Они нечасто требуют общий сбор, и каждый раз причина более чем серьёзная. Мой авторитет был незыблемым, но с появлением Златы в народе пошли волнения, а они всегда чреваты революциями.

Нужно ли мне это? Нет. Даже ради самой красивой бабы такое терпеть я не собираюсь.

Я выхожу из кабинета, покидаю дом, и, не обращая ни на кого внимания, направляюсь к Злате. Здесь ей оставаться опасно, база точно не место для красивых женщин.

Злата сидит на ковре, подогнув под себя ноги, лицом к двери, и стоит мне войти, поднимается.

— Молилась?

— Приводила нервы в порядок.

Поправляет юбку, смотрит на меня вопросительно, а под голубыми глазами тени.

— Собирайся, ты уезжаешь.

— Хорошо, — кивает и осматривает комнату, словно размышляет, не забыла ли тут чего, а меня снова бесит эта горделивая покорность.

Злата проходит мимо меня, слегка задевает плечом, и вскоре мы оказываемся на парковке.

— Садись в машину, — и снова она покоряется, и это становится похожим на какую-то игру, в правилах которой я не разбираюсь.

Я всегда был доминантом, всегда давил и выламывал. Иначе не могу — так уж устроен. Вот только Злата, покорно склоняя передо мной голову, делает это так, что во мне кровь бурлит и пенится.