– Говорю, что нашей девочке опять приснился кошмар. Удивляться нечему: отец кричал за столом, а еще эта гроза…

Молодая женщина уже была на ногах. Она выскочила из спальни и бросилась в детскую, откуда все еще доносились пронзительные вопли. Дочку она застала в слезах, задыхающейся, с трудом переводящей дух.

– Я с тобой, милая! Что случилось?

– Плохой сон, мамочка. Я так перепугалась! И мою куклу мы не взяли.

– Поднимайся, я заберу тебя к нам. Не стоило вообще укладывать тебя в этой комнате.

В детскую вошел Гийом. Без колебаний он подхватил малышку на руки, и она тут же обняла его за шею своими маленькими ручками.

– Не плачь, папа тебя защитит! – проговорил он. – Сейчас, моя хорошая, отнесу тебя к нам на кровать, и будешь спать с нами. Расскажи маме с папой, что тебе приснилось, и сразу станет легче.

– Я уже не помню, – с трудом выговорила Элизабет. – Шел сильный дождь, и… темнота, ничего не видно.

Гийом и Катрин уже шли по коридору, освещенному настенной газовой лампой. Молодая мать не на шутку разволновалась.

– Зря я подчинилась матери! Нужно было самой уложить малышку, и в нашей комнате, а не в холодной детской, – тихонько проговорила она.

– Из-за отъезда в ее мире все перевернулось, Кати, и в ее возрасте это нормально. Элизабет не может радоваться этому как мы, – сказал Гийом. – Но все наладится, не тревожься.

В этот момент из своей спальни в коридор вышла Адела Ларош и смерила троицу неодобрительным взглядом.

– Что это вы удумали? Отнесите Элизабет обратно в детскую! Ее вообще нужно было наказать за то, что кричала так громко.

– Наказать? Мама, что ты такое говоришь! – возмутилась Катрин. – И ты хотела, чтобы мы оставили ее с вами? Она не виновата, что ей снятся кошмары.

– Избалованные дети еще не то придумывают, чтобы привлечь внимание родителей, – суровым, наставительным тоном проговорила Адела. – Что у нее в руке? Неужели оловянный солдатик моего двоюродного деда?

Тут и Гийом увидел, что пальчики его дочки сжимают крошечную фигурку, но только пожал плечами.

– Мне его Жюстен подарил, – нашла в себе смелость объяснить Элизабет, всхлипывая.

В крепких объятиях отца она чувствовала себя в безопасности. Настолько, что добавила:

– Жюстен – хороший, не такой, как другие…

– Что это я слышу? – недоверчиво переспросила бабка. – Ты лжешь, девочка, а это очень скверная привычка. В замке никакого Жюстена нет.

– Есть! Это маленький мальчик, племянник Мадлен. Он меня утешал!

– Святые Небеса! Элизабет, ты все это придумала! – возмутилась Адела. – Я прекрасно осведомлена о родственных связях своей прислуги. Ни братьев, ни сестер у Мадлен нет, значит, не может быть и племянника. К тому же в нашем доме вообще нет маленьких мальчиков. Ты сочиняешь, мое бедное дитя. Что ж, будем надеяться, у нас получится снова заснуть.

– Мама, тебе отдать этого оловянного солдатика? – спросила Катрин.

– Не нужно. Коллекция уже давно не полная, так что пусть твоя дочка его забирает.

Элизабет уткнулась лбом в отцовскую шею, и тот еще крепче прижал ее к себе, поцеловал в шелковистые волосы.

– Милая, врать нехорошо, – сказала Катрин. – Этот мальчик, Жюстен, тебе, наверное, приснился.

Отвечать девочке не захотелось. Она прекрасно понимала разницу между сном, кошмаром и реальным миром, когда ты бодрствуешь, а не спишь. Ну и пусть родители не верят! Лишь бы разрешили лечь с ними, и тогда уже ничего плохого не случится…

Гийом помог жене выйти из вагона, после чего ссадил Элизабет, обхватив ее за талию. По железной дороге они доехали до самой пристани. Из гаврского порта в то время отплывало множество кораблей – и в Нью-Йорк, и к другим далеким берегам.

– Смотрите, мои хорошие, – море! – воскликнул он, указывая на бескрайние синие, с вкраплениями серого просторы, протянувшиеся до самого горизонта. – И сколько чаек в небе! А там, посмотрите, четыре мачты «Шампани», это наше судно. Наверняка дожидается прилива.

– Господи, какая красота! – восхитилась Катрин.

Гийом в ходе своего странствования по Франции в рамках Компаньонажа [4] успел поработать в Бретани и окрестностях Ла-Рошели. Он часто описывал жене бескрайний океан, как волны с шапками белой пены с шумом разбиваются о прибрежные скалы или накатывают на песчаный пляж.

– Элизабет, тебе хоть немножко полегчало? – спросил он у дочки. – Можешь быть спокойна, ты еще очень нескоро окажешься в поезде.

– Да, немножко, папочка. Так жалко, что я вдруг почувствовала себя плохо!