Помучиться пришлось, словами не описать. На коже плеч, груди и живота, по причине активных телодвижений, появились саднящие следы, а к горлу беспрестанно подкатывала волна тошноты, из-за повисшего в воздухе смрада, оставляющего на губах отчетливый металлический привкус.

И все же я справилась. Мне удалось ослабить свои путы настолько, чтобы выползти из них подобно гусенице. А получив, наконец, долгожданную свободу, схватила свой вещевой мешок, валяющийся неподалеку от того самого дерева, к которому была привязана, и рванула прочь от места страшной смерти стольких человек. Было ли мне их жаль? Нет. И если раньше я не верила в то, что каждый в свое время получает по заслугам, то сейчас, спешно удаляясь от растерзанных тел и залитой кровью поляны, раздумывала о том, что высшая справедливость все-таки существует. Иначе как объяснить тот факт, что дикий зверь, в глазах которого я не заметила особой разумности, меня не тронул? Их каких соображений он этого не сделал? Не из чувства жалости же в самом деле?

Размышляя на эту тему, я едва не пронеслась мимо привязанной к одному из деревьев лошади. Если бы та коротко не заржала, при виде меня, то я бы ее и вовсе не заметила.

Притормозив, удивленно воззрилась на животное, размышляя, почему оно всего одно, если у костра сидели несколько человек? Но потом, после пары минут раздумий, пришла к выводу, что конь мог принадлежать тому мужчине, который был в отряде главным. Он сюда, похоже, прибыл верхом, а вот остальные пришагали своим ходом.

Осмотрев внимательно привязанную лошадь, я решилась забрать ее себе. Так передвигаться будет определенно быстрее и легче, а что до собак (которых псари наверняка пустят искать мои следы, как только переберутся на этот берег), то уйти от них верхом будет однозначно легче, чем на своих двоих.

С этой мыслью я, припомнив все, чему меня учили на уроках верховой еды, которые мы посещали с Юлькой два года назад, медленно приблизилась к уже оседланному, нервно всхрапывающему коню. Тут главное не делать резких движений и не напугать тем самым животное, а как только то до себя допустит, можно приступать к налаживанию контакта.

Мой метод сработал, и довольно скоро мы с моим транспортом нашли общий язык. И как только это произошло, я первым делом проверила седельные сумки, замеченные мной еще в процессе общения с лошадью. В тех не обнаружилось чего-либо ценного, но на это я и не слишком рассчитывала. Куда больше я порадовалась двум добротным одеялам, скрученным в валики и притороченным ко все тому же седлу. Дополнительное средство обогрева будет совсем не лишним, когда я буду выбирать место для ночевки, а тех вещей, что у меня были с собой, будет явно недостаточно для комфортного сна.

Возвращаться назад, на поляну, которую так спешно покинула ранее, я не стала. Я не смогла заставить себя сделать это даже зная, что там наверняка могут найтись несколько ценных вещей, которые мне в путешествии наверняка пригодились бы.

Вместо этого я с некоторым трудом забралась в седло и направила лошадь туда, где начинался постепенный подъем в гору. Я помнила слова Рурка о том, что мне надлежит найти загадочных альдоров и попробовать попросить у них помощи. На последнюю я, признаться, не слишком рассчитывала, но все же. Как говорится: "Чем черт не шутит?"

Вести коня через деревья оказалось нелегкой задачей, но о возможности бросить его, я даже не задумывалась. Такое движение, несмотря на сопутствующие сложности, было все же несколько быстрее, чем если бы я проделывала весь этот путь пешком.

Сидя на довольно высоком жеребце, я вертела головой во все стороны, ища удобный для его прохождения путь, а еще беспрестанно прислушиваясь, каждую минуту ожидая услышать далекий собачий лай. но пока все было тихо. Ничего кроме птичьего щебетания мои ушли не улавливали, да и мой транспорт вел себя спокойно, не выказывая признаков какой бы то ни было нервозности.

Часа два спустя, подъем в гору стал чуть более крутым, а количество попадающихся навстречу деревьев сократилось настолько, что я даже решилась немного ускориться, вглядываясь в видневшиеся далеко впереди снежные пики. Я понятия не имела, где начинаются земли тех самых альдоров, но стремилась добраться до них как можно быстрее, потому как это обозначало бы то, что принадлежащая охотящемуся за мной маркизу территория, осталась позади. На землях, принадлежащих иной расе, у него власти не будет, и преследовать он меня там вряд ли станет. Во всяком случае, я на это очень рассчитывала.

***

Деревья, среди которых я пробиралась, кончились внезапно, а под копытами моего коня захрустел снег. Пока его было немного, но я обрадовалась ему, как чему-то долгожданному и родному. Неужели добралась?

Плато, на которое я выбралась, было совершенно пустым, а присыпанная снегом неширокая тропа, которая уводила куда-то в сторону самих гор, была почти не различима. По ней-то я и направила своего коня, мысленно сетуя на то, что за ним остается отчетливый след, позволяющий легко отследить направление нашего движения.

Что можно было предпринять дабы замаскировать этот самый след, я не представляла, а потому, поломав еще немного голову над беспокоящей проблемой, махнула на ту рукой. Пусть остается как есть. Если за мной последуют, выйдут к тем же альдорам, и совсем не факт, что те захотят помогать людям маркиза в моих поисках. О том же, что обитатели гор не захотят помогать мне самой, старалась не думать, ибо не представляла, куда, в таком, случае, ехать.

Вот так, погрузившись в размышления, я и продвигалась вперед по тропе, которая, несмотря узость, оказалась достаточно удобной. Мой конь шел по ней практически самостоятельно, не мешая мне думать, и появление на той самой тропе чужаков, стало для меня полной неожиданностью.