Лена кидает на меня недоверчивый взор, словно на консультанта в магазине нижнего белья, рвущегося помочь людям с выбором. Я снова почувствовала на себе этот обжигающий взгляд, прямо как перед нашим поцелуем в ванной комнате Морриса.

Теперь я покрываюсь потом в два раза больше и в десять раз быстрее, и даже прохладный ветерок не спасает меня от этой участи.

– А вы, ребят, куда путь держите? – решаю

отвлечься я от грязного прошлого.

– Просто гуляем, – отмахнулся Моррис.

– Так вы пара, выходит? – решаю пошутить я, прекрасно зная, что Лена по девочкам.

Но та, быстро отреагировав на нападение, поставила пеня на место перед Моррисом:

– Выходит, что да

Её усмешка заставляет меня напрячься. А главное – Моррис даже не перечит ей. Неужели она так хорошо притворяется? Или тот раз был просто несчастным порывом гормонов молодой девушки?

Девушка, приняв вызов, бьёт в ответ:

– А у тебя как на личном? – задаёт ответный вопрос Лена.

Чёрт, она слишком хороший борец в психологическом плане. Я до сих пор не отдала письмо Люку.

– Уже всё уладила с Грином?

Я стиснула зубы.

– Да ладно! – вскрикивает Моррис, – Ты встречаешься с Грином? В смысле с Люком? А как же Акерс?

Держись, Кэтрин.

– Я не встречаюсь с Грином, мой парень – Билли Акерс, – настораживаюсь я, сжимая ручку портфеля чуть сильнее, – А Люк – просто задание Лены.

На ладони тихо вырисовывается заливистый алый след. Но никто не собирается бросать дело на половине пути:

– Пора бы вам разойтись, голубки, – продолжает давить на меня Лена.

Девушка высовывает нежно-розовый кончик языка, после чего медлительно, с наслаждением облизывает сначала верхнюю губу, затем переходит на нижнюю. Извращенка.

– Давай не будем указывать Кэтрин, как ей поступать? – поворачивается к Лене Моррис.

И та недовольно покачала головой.

«Но смотри, даже небольшая задержка может привести к плачевным результатам. Или ты позоришься сама, или я позорю тебя так, как не позорился ещё никто в этом мире!», – прочитала я в её томном взгляде.

Мы молча расходимся, когда подошли к зданию кафетерия. Я ступила внутрь помещения – приятная коже прохлада дружелюбно приняла меня в свои объятья. Включенный кондиционер с огромным опозданием помогает мне справиться с потливостью – жгучие струйки стекают с меня рекой.

Я оглядываю забитый зал. Свободный столик у панорамного окна – отличное местечко! Я устраиваюсь поудобнее на деревянном стуле, поставив рюкзак на стул с другой стороны столика. Мышцы спины, наконец, расслабились, а по коже в очередной раз пробежали мурашки. Смотрю в меню. Чашечка зелёного чая с мятой и несколько шоколадных круассанов – как раз то, чего мне так долго не хватало!

Люди входят и выходят, впуская жаркий воздух внутрь. Небольшие картины с изображением кофейных зёрен чуть покачиваются при каждом открытии двери. А я всё думаю про Люка. По новостям сказали, что Мистер Грин убил мать Люка под воздействием запрещённых веществ, а паренёк попал в детский дом. Да ещё и в тот, заведующей которого является моя бабушка. Позвонила ей вчера – всё подтвердилось, но он всё ещё не в курсе про ситуацию с родителями. Попутно договорились с бабулей о моём завтрашнем визите.

Может, зря всё это? У Люка и так проблем хоть отбавляй: психологические травмы, новый коллектив, а я вдобавок лезу со своими любовными письмами.

Может, лезу всё же не я, а Лена?

Нет, именно я. Обычная трусиха, как и думала.

Откусываю круассан – слоёное тесто сыпется на белоснежную тарелочку, а от чая вздымают вверх к потолку еле заметные потоки пара. Давненько я так не обедала. Или завтракала? В любом случае, в детском доме смогу насладиться нормальными порциями, уж об этом бабуля позаботится. А мать пускай и дальше считает гребаные калории!

Ещё кусочек – шоколадная начинка растеклась по губам. Запивая еду чаем, я начинаю наблюдать за людьми вне кафетерия. День сегодня крайне неспокойный: вокруг фонтана через дорогу сгустилась толпа, где каждый борется за место под мелким дождиком, а детишки их бегают совсем рядом с дорогой; машины, поглощённые струями пешеходов, сливаются в длинной пробке, заслонившей переход.

Я протираю губы бумажной салфеткой, после чего складываю её пополам и сую под край блюдца. Где-то за окном мужчина в смокинге начинает кричать на водителя затормозившего такси, размахивая чёрной офисной сумкой. И только активные разговоры затмевают грязные ругательства.