Я не помню, как отключился. Но помню, что было очень поздно. Душа была не на месте, я вдыхал аромат ее волос и едва не стер все зубы от нервов. Теперь же распахнул глаза и понял, что до сих пор в комнате темно, хотя нет, кажется, светает. Зато руки Оли настойчиво скользят по моему животу. Чувствую, как она придвинулась ближе ко мне, грудью прижалась к моей спине. Мне не снится? Она целует меня в плечо?

Накрываю ее ладонь своей, опускаю наши руки ниже, туда, где сейчас неприличный стояк. Не вырывает руку, наоборот, настойчиво исследует мой ствол, указательным пальчиком поглаживает головку.

— Оль, я же не сплю.

— Открыл Америку, я же слышу твое дыхание, Саш.

Видимо из-за шума в ушах я не сразу понимаю, что шустрая девчонка поворачивает меня на спину, а потом вообще номер года: взбирается на меня, проезжая промежностью по напряженному члену. Я сильнее сжал ее бедра, не давая ей возможности и дальше изгаляться надо мной. Я хочу впервые откровенно, без утайки, рассмотреть ее, исследовать каждый сантиметр желанного тела.

— Я хочу тебя, Саш, очень, очень, — шепчет у моих губ, а я поздно понимаю, что протяжный стон срывается с моих губ, а не с ее.

— Я даже не буду спрашивать «ты уверенна», ты же это понимаешь? И скромным я не буду.

37 глава

Александр

Беру ее лицо в плен ладонями, пальцами тру влажные губы, а она бесстыже язычком облизывает их. Вижу же, что не играет, что в глазах плещется желание, смешанное с вызовом.

Она молчит, наши взгляды скрещиваются, а слова теряются у меня в гортани. Оля зубами кусает мой колючий подбородок, как-то протяжно вздыхает, когда чувствует, как пульсирует мое желание у нее возле влажных складочек.

— Люблю тебя, — мои слова звучат хрипло, ведь от переизбытка адреналина по моим венам бушует кровь, а спазмы в мошонке мешают сосредоточиться.

— Я это чувствую, — слышу ее насмешливый выдох мне на ухо, а мне не до смеха, вот совсем.

Единственное желание, которое поработило мой мозг, — сейчас же свалить ее на спину и без каких-либо долгоиграющих прелюдий взять ее. Нет же, вижу, что она настроена на игру, на неторопливое изучение моего тела. Ее указательный палец давно исследует рельефы моей груди, опускается по влажной коже к пупку, касается головки и водит круговыми движениями. Сильнее сжимаю ее бедра ладонями, поздно понимаю, что могу оставить на коже отметины. Хотя что-то внутри довольно рычит и вторит этому безобразию: метить территорию — это хорошо.

— Оль, — хриплю, так, словно подхватил ангину, впрочем, я давно болен, ею болен, и это очень болезненное чувство.

Сейчас же, когда она нависла надо мной, ликует мельчайшая частица моего тела и души.

— Саш, ты такой красивый, — слышу откровение, смешанное с нежными ласками.

— Иди ко мне, — пытаюсь тянуть Олю вверх, чтобы жадно засосать этот красивый ротик, чтобы почувствовать, как ее соски касаются моей разгоряченной кожи, как упругие полушария прижимаются, трутся.

— Не торопись, — ловко вырывается и сползает с моих бедер на матрас.

Разочарование, но только лишь секундное. Смотрю, как склоняется над моим животом, кончиком языка скользит по животу, взбирается вверх, медленно, очень медленно. Доконает меня, не иначе.

— Решила меня доконать? — Все так же хрипло смеюсь, бросая взгляд на каменный стояк, который Оля очень осторожно поглаживает.

Моя ладонь ныряет в волосы девушки, наклоняет голову, а губы ловят ее губы. Чем проникновеннее становится наш поцелуй, тем сильнее сжимает мой член, скользит рукой вверх и вниз.

— Саш, Саш, подожди, — Оля пытается меня оттолкнуть, я же не пойму ее поведения, подавляю внутреннее рычание, да я же сдохну, если она сейчас сбежит.

— Жду, Оль, — беру в плен ее лицо, не давая ей возможности увернуться от моего пристального взгляда, — что случилось? Только не говори, что не хо…

— Уваров, ты почему такой нервный, вообще-то это моя роль сегодня, — смешно хмурится, наиграно, а на губах прячется едва заметная улыбка.

— А если боюсь, что ты убежишь? — откровенничаю как на духу, потирая припухшие губы Оли.

Девушка смеется, очень звонко и кусает губы, вырываясь из моего захвата, жарко припадает к моей шее и целует, влажно, неторопливо, смакует мою кожу. Я точно свихнусь, она это так эротично делает, что я забываю, как дышать.

— Ты у меня первый, Саш, я не хочу спешить, говорят нужно…

Оля замолкает, я же первые секунд тридцать пытаюсь переварить услышанное. Шум в ушах, кажется, усиливается, когда осознаю, смысл ее признания. Оля же напряглась, смотрит мне в глаза и кусает губы. Вот только теперь я понимаю, что она очень сильно нервничает, просто, как всегда, прикрывается маской беспечности. Вижу, как покрывается румянцем и сваливается на кровать, прижимая ладошки к лицу. Я же ругаю себя за такую паузу. Но я действительно сильно удивлен, да я, черт побери, не верю своему счастью. Прячется, дышит рвано, а я не могу оторвать взгляда от ее упругой груди, восставших сосков. Она у нее небольшая, но полная и упругая. В тот первый раз я хорошо прочувствовал их форму, прочувствовал, как быстро возбуждаются крошечные соски.