— Очень просто, — все же объяснил Отис, — Зачем тебе этот человек? Ты метаморф, и твое место, нравится оно тебе или нет, здесь. Помочь человеку можно, но вот отправлять тебя с ним я отказываюсь.

— А его одного можешь вернуть в мир людей? — спросила немного растеряно.

— И его не могу. Пока еще не практиковал построение порталов, — пояснил метаморф, — Теория мне известна, но, извини, так рисковать я не собираюсь.

Я недовольно молчала. Вот так друг! Все же, наверное, поторопилась, посчитав, что мы с ним стали ближе после той истории с хищником. Прав был Бристан, когда говорил, что в их мире нет такого понятия, как дружба. Есть роды, где семья всегда поддерживает общие интересы, а все остальное находится за этими пределами.

— Я готова рискнуть, — скрипнув зубами, сказала Отису.

— А я нет, — отрезал мне друг, — Не хватало еще разбираться с нейером Бристаном, разговаривать на эту тему и оправдываться. И хватит об этом.

С последними словами метаморф поднялся с нашего диванчика, где мы уютно устроились в уголке гостиной, и направился на выход. Отис махнул рукой на прощание, но я была слишком разочарована и обижена, чтобы ответить ему.

ГЛАВА 10

Глядела вслед ушедшему парню и никак не могла поверить, что это действительно происходит. Неужели я настолько ошиблась в нем? Неужели в этом мире все перевернуто с ног на голову? Ведь он кинулся спасать от хищника едва знакомую девчонку, а сейчас отказывается помочь ей сбежать от жуткой участи. И что, что Димка человек? На мой взгляд, людской мир более добрый и порядочный по сравнению с этим, где только чистота крови и знатность рода имеют значение. Где могут прийти на помощь не из-за дружбы, а только потому, что Отис посчитал, что ему выгодно спасти от гибели сестру директора и представительницу рода Китрас. Не сделала ли я ошибку, рассказав такому нелюдю, метаморфу, о себе? О Димке и Детском доме. Черт, как же все здесь неправильно устроено! Не удивительно, что мама не захотела вырастить меня в этом животном мире.

Вспомнился сырой, продуваемый всеми сквозняками подвал, лежак, который мы делили с Димкой, отсутствие возможности нормально искупаться. Но зато я была уверена в своем друге, могла на него положиться в жестком уголовном мире, где все жили по понятиям и придерживались воровских законов. Пусть жестоких, но в какой-то мере справедливых.

Если бы передо мной стоял выбор, какой из этих миров выбрала бы?

Прикрыла глаза и стала вспоминать свою старую жизнь. Ведь прошло всего три дня, а показалось, что полжизни промелькнуло перед глазами. Я старалась вспомнить все, что со мной случилось в те времена, когда я не знала о существовании нелюдей, считала себя обычным ребенком, чья мама умерла при родах.

Тяжко, трудно приходилось, но все же я справлялась. Димкина дружба спасала, да и я в долгу никогда не оставалась.

Впрочем, если бы не тот случай, то не оказалась бы в холодном подвале.

О том случае вспоминать совершенно не хотелось. Это было настолько неприятно, что я гнала любые мысли об этом.

С Сережкой мы учились вместе в школе. На выпускном даже танцевали два танца. Девчонки красовались в дорогих нарядах, а мне платье досталось по наследству, из Детского дома. Много девчонок в нем встречали свой первый взрослый рассвет, покидая школу. Но и этому платью я была очень рада. Чистенькое, ладно сидящее на фигуре, оно смотрелось на мне не хуже, чем дорогие на других выпускницах. По крайне мере, я так считала, и гордилась тем, что выгляжу, как принцесса. Воспитатели помогли собрать волосы в высокую прическу, поцокали языком на такую красоту, а потом и макияж подобрали. В общем, смотреть на меня сбежался весь Детский дом. Училась я неплохо, а потому заканчивала школу обычную, средне-образовательную. Мечты были огромные — поступить в институт и получить образование. Тем более тем, кто проходил по баллам, предоставлялось общежитие. На житье собиралась подрабатывать, так что перспективы только радовали.

Сергей после второго танца увлек меня на улицу, где была спрятана бутылка шампанского. Мы веселились, глядя, как маленькие пузырьки наполняют пластиковые стаканчики, а потом, выпив все до самого донышка, кинули их на землю. Точнее, мой просто выпал из руки, потому что парень меня поцеловал. Это был первый поцелуй в моей жизни. Замерла в восторге от происходящего, голова кружилась и от шампанского, и от жарких губ парня… В какой-то момент он стал поднимать мне юбку выпускного платья, шепча, что мечтал об этом очень долго. Я сопротивлялась, стараясь дать ему отпор, но Сергей не останавливался, и вскоре это переросло в потасовку. Конечно, в Детском доме приходилось за себя стоять, кулаками часто отмахивалась, но когда выросла, то от меня отстали все. И вот пришлось снова вспомнить школу выживания.

Мне даже сейчас слышалась ругань одноклассника, когда он сыпал оскорблениями, говоря, что делает мне милость, снизойдя до оборванки. Платье это, мол, как переходной вымпел всего Детского дома, что девчонки именно в нем лишались невинности. И много чего еще тогда прозвучало, от чего даже сейчас, вспоминая, щеки горели от обиды. Когда он меня все же смог скрутить на земле, придавив собой, я случайно ухватилась ладонью за родимое пятно на левом предплечье и взмолилась: «Мамочка, помоги!». Насильника от меня отмело такой ударной волной и так сильно приложило о бетонную стену школы, что тот закашлялся кровью. Я перепугалась и кинулась к нему.

— Ну, сука! Убью! — кинулся он ко мне.

Поймать меня ему не удалось. Перепачканная ткань небесно-голубого платья выскользнула из его пальцев, а я со всех ног кинулась в Детский дом. Когда я почти добежала до своего спасения, то поняла, что этот подонок специально выбрал меня, как самую беззащитную. Воспитатели старались в такие отношения не вмешиваться. Кажется, теперь я понимала сначала уверенность, а затем и злость Сергея, когда дала ему отпор. Ведь наверняка многие девчонки на выпускном балу тоже надеялись на сказку, а получали вот таких подонков. Мои вещи и документы еще оставались в Детском доме, так что неприятный разговор ещё ожидал меня в кабинете директора.

Но утром все оказалось гораздо хуже. Сергей подал на меня в милицию за нанесение побоев, приложив освидетельствование от врача. Платить ему было нечем, да я и не собиралась, а выступать в суде ответчиком совершенно не хотелось. Пришлось бы рассказывать о попытке изнасилования, но при этом мои слова никто подтвердить не мог. Платье я кинула в прачку: оно, испачканное, вполне могло послужить как улика против меня. В общем, едва услышала такую новость, принесенную моим верным разведчиком Тимохой из младших классов, я подхватила свои вещи, сколько успела засунуть в спортивную сумку, и подалась в большую жизнь.