София сделала глоток вина.

— Ну надо же! — выпалила, и снова глоток вина.

— Я прекрасно знаю, как вы оказались в этом доме. Не по доброй воле, как минимум. Одно непонятно — кто из моих сыновей вам больше по душе?

Эрих и Марк застыли. Казалось, чего-то подобного они от матери ожидали, но все равно не были готовы к этому вопросу. София же потеряла дар речи. Хайке Нойман, несмотря на игривый тон, смотрела на неё внимательно, настороженно, да и её сыновья впивались в бедную Софию колкими взглядами.

— Да, это хороший вопрос, — согласилась София. Ей отчаянно хотелось выпить.

— Я почти уверена, что вы симпатичны Эриху, — произнесла Хайке, и посмотрела на сына, чтобы увидеть его реакцию.

София тоже посмотрела — Эрих резко набрал в легкие воздуха. Громко выдохнул… но промолчал.

— Но и Марку вы тоже симпатичны, — и посмотрела на второго сына, реакция которого отзеркалила реакцию Эриха. — Кому из них вы разобьете сердце?

— Я не думаю, что вашим сыновьям так легко разбить сердца, — улыбнулась София, которая от чувства неловкости не знала куда себя деть.

— Я и не говорю, что легко! Но вам под силу… — Хайке взяла в руки свой бокал, принюхалась к напитку, что при взбалтывании оставлял розовые следы на стенках бокала. — Прекрасное вино… Увы, Эрих и Марк сами виноваты в своих бедах. Принимай они правильные решения — оба были бы счастливы и намного сильнее, чем они есть сейчас.

— Я… я…

— Понимаю, София, вы чувствуете себя неловко. Поверьте, я не хочу, чтобы вам было плохо. В моих интересах вам понравиться, ведь, как ни крути, вы надолго задержитесь в нашей семье.

И хитро подмигнула бедной, потерявшей дар речи Софие.

— Хватит! — сказал Эрих, и влился в мать взглядом. — Зачем ты затеяла этот разговор?

— Чтобы напомнить, мой дорогой, — невозмутимо ответила Хайке.

— О чем?

С её лица, подобно дождевой капле со стекла, слетела усмешка.

— О том, что случилось с Тамарой, и почему так опасно играть с чувствами женщин.

В комнате повисла тишина, густая, неприятная.

— Никто… не играл.

София видела, как неприятен Эриху этот разговор, но видимо, его мать имела право так с ним разговаривать. Хайке продолжала давить.

— Как не играл? А что же ты, в таком случае, делал? Думал, что Тамара тебе дана по праву рождения, и отнесся к ней так по-скотски? Быть может, ты думаешь, что и Софию можешь получить просто потому, что хочешь?

— Мама…

— Я читала её ауру… забыл, что правду не только по тебе можно считать? Думаешь, не вижу, как ты с ней поступал… как вы оба поступали! Тебя это тоже касается, Марк!

Нойманы молчали. София — тоже. Ей казалось, она подслушивает беседу, не предназначенную для её ушей. Казалось, вот-вот — и ее попросят уйти, а поскольку ей был интересен этот разговор, она старалась помалкивать, и внимательно слушала.

— Ты снова загоняешь себя в ловушку, Эрих. Она тебя не полюбит, если ты будешь её на поводке держать. Да ты и сам знаешь, не так ли? Ну а ты, Марк? — Мужчина слегка подался вперед. — Что будешь делать ты?

— Мама… София — не моя женщина.

— Надеюсь, в этот раз ты об этом не забудешь.

И снова тишина. Наслушавшись этой тишины, убедившись, что все прониклись, Хайке рассмеялась.

— Ну что ж, поговорили о серьезном — и хватит.

И принялась уплетать обед, в то время как остальные три человека, казалось, превратились в статуи. Им понадобилось время, чтобы прийти в себя и снова вовлечься в разговор.

Весь вечер София задавалась вопросом — нравится ли ей Хайке Нойман. Ей было интересно, сколько той лет, и почему она так молодо выглядит.

— Кстати, я бывала в СССР, — сказала Хайке, накалывая на вилку десерт.

— Мама! — закричали оба брата одновременно.

— Мне дали задание спасти Павла… как же его звали… Павла Гончаренко… или это был Гончарук?

— Не думаю, что Софие это интересно, — попытался воспротивиться Эрих.

— Конечно, ей интересно, — рассмеялась Хайке. — Вы ей, небось, ничего не рассказали о том, кто мы, чем занимаемся, почему так важны для этого мира. Так вот, — она повернулась к Софии, — наших предков отправили на эту планету следить за людьми, с тех пор мы и следим! Не без некоторых сложностей, конечно, энергия-то здесь другая, наш организм неправильно её поглощает. Это как… это как будто мы постоянно питаемся только жирной вредной пищей.

Женщина разгладила салфетку у себя на коленях. Она старалась казаться беззаботной, но её поведение не обмануло даже Софию, не говоря уже о сыновьях Хайке. Это женщина выверяла каждое слово!

— Так вот, отправили меня в СССР. Это, знаешь ли, задание не из легких, к тому же я плохо по-русски говорю. Там был мужчина, который придумал одно совершенствование. Умный был этот Гончаренко, и придумал то, за что во многих других странах его бы вознаградили. Павел… помню-помню, он хотел руки на себя наложить. Знаешь, он один из немногих, кого я не осуждаю за это решение. Все же жизнь у него была нелегкая. Гений, работающий трактористом. Я едва успела…