Школьница. Точно! Cовсем uёber!

Янис. Тебе бы, дед, кадило – цены б тебе не было.

Янус. Ага! И этот, помазок… (Показывает пальцами бородку клинышком.) кропить…

Янис. Параолимпиец!

Евдокия. Лектор! Кому сказать – обхохочешься… Доктор!

Все, кроме Прасковьи, смеются и продолжают весело кружиться вокруг Пусикова.

Прасковья Ивановна. (Кидается к Пусикову, пытается поднять его с колен.) Пусёночек мой! Встань. Они мизинца твоего не стоят. (Остальным.) Чего ржёте?

Пусиков. (Опирается на Прасковью, встаёт.) Ты знаешь, я только сейчас увидел эту озарённую божественным светом явь: мороз, снег, весело и ничуть не страшно! Как тогда в Клину! Помнишь? Полёт в санях. «Открыты шея, грудь и вьюга ей в лицо!..» Ведь всё у нас было, могло быть… Прости меня. Не поверил тогда, испугался. Счастье – очень тяжёлая вещь! Только сильные могут быть свободны и счастливы.

Прасковья Ивановна.

(Обнимает Пусикова и прижимается к нему всем телом.)

«Ну, что ты, милый, успокойся.

Тебя я не покину никогда,

Как солнцу луч и взгляд глазам,

Тебе принадлежу и без тебя

Мне жизни нет.

Я всюду за тобой рабою верной

Последую. Ты только позови

И не гони меня.

Пусиков. Ведь беден я, Прасковья,

И не здоров.

Прасковья Ивановна. Пусть это так,

что ж за печаль! С тобою мы,

подобно двум церковным мышкам —

и корочкой сухою будем сыты,

а пуще нашей необъятною любовью

и голубиной нежностью моей…»

Пусиков.

Страшусь – несчастна будешь,

Коль под венец пойдёшь со мною!»

Прасковья Ивановна.

Не печалься. Полно.

Ведь я люблю тебя так сильно,

Что больше ничего не надо мне.

Гром. Стук в шкафу. Все, молча, замирают. Из шкафа выходит Посланец весь в чёрном с большой прямоугольной картонной коробкой.

Посланец. Excusez-moi! Monsieur Pussikoff? (Все показывают пальцами на Пусикова.) S'il vous pla^it.

Посланец передаёт Пусикову коробку. Ждёт.

Пусиков. Что? А?.. Сейчас. (Роется в карманах. Достаёт пачку долларов.) Вот, возьмите. (Отдаёт Посланцу. Посланец берёт деньги. Кланяется.)

Посланец. Merci. (Уходит.)

Пусиков открывает коробку. Вынимает и разворачивает большие белые крылья. Пусиков с крыльями в обеих руках обнимет Прасковью. Близнецы бросаются и вырывают крылья из рук Пусикова и топчут их ногами. Пусиков достаёт из карманов пачки с деньгами, побрасывает их в воздух и громко хохочет. Бумажки разлетаются и падают, словно снег. Музыка. Вальс. Влюблённые сжимают друг друга в объятиях. Пусиков и Прасковья в обнимку убегают тем же путём, что и Посланец.

Янис. Шёсь це було, Янусь? (Поднимает с пола истоптанные крылья. Разглядывает их, переводит взгляд в сторону, куда ушли Пусиков и Прасковья, и так несколько раз, механически, как заводная кукла. Клацает зубами.)

Янус. А ху… ой, буй его знает, товарищ старший лейтенант! (В сторону.) Ё-моё, едва не нарушил закон. (Часто крестит рот.)

Евдокия (восхищённо смотрит вслед влюблённым). Улетели, ровно голубки! Ромео и Юлия!

Школьница. Круто, да, прикинь!

Янис. Надо бы вещдоки собрать. Подшить к делу. (Кивает на разбросанные по полу банкноты.)

Янус. Теперь замучаемся докладные писать, отчёты. О-хо-хо!

Вдалеке глухо гремит гром. Слышится неземная музыка.

Янис (прикладывает палец к губам). Т-сс! Тихо все! (Все замирают. Свет постепенно гаснет. Янис закидывает за спину связанные между собою крылья, ищет что-то в карманах. Вытаскивает огарок свечи. Чиркает зажигалкой. Зажигает свечу.) Так, по одному за мной, след в след. Шаг влево, шаг вправо – карается по закону. Шагом арш!

Звучит немецкий марш. Янис держит на вытянутой руке горящую свечу. За ним выстраиваются Янус, Евдокия и Школьница. Все начинают движение строевым шагом от одной стены к другой — и так по периметру до бесконечности.

Свет постепенно гаснет. Затемнение. Темнота.

3

Автобус резко тормознул. Пётр Петрович дёрнулся вперёд, чуть не упал с сиденья. Он несколько времени соображал, где находится. Двери с грохотом открылись. Из динамика женский злой голос прохрипел: «Остановка «Солнечный луч», следующая – «бульвар Свободы».