Целую Лекса в макушку, обещая, что вернусь совсем скоро с какой-нибудь вкусняшкой. Как же он похож на своего отца. Копия. Сердце больно в груди щемит, чей-то голос настойчиво требует все рассказать Габриэлю, ведь он имеет право знать про сына.

Заглушаю непонятное радиовещание, помахав головой, и под бурчание Полины выхожу из квартиры. Даже не дожидаясь лифта, спускаюсь вниз. Сажусь в машину и пытаюсь перевести дух, прислонившись лбом к рулю.

Куча разных эмоций бушует внутри. Злость, раздражение, боль, радость, тоска. И все это направлено лишь на одного человека. На Габриэля, которому я позвонила через час после его визита и назначила встречу на нейтральной территории. В небольшом сквере, куда мы с Лексом никогда не ходим. Не хотелось бы встретить говорливую мамашку, интересующуюся здоровьем моего сына. Не при Росси же.

Припарковавшись у входа, делаю пару вздохов, стараясь унять бешеное сердцебиение, допиваю минеральную воду из бутылки, чтобы избавиться от сухости во рту, и выхожу из машины, двигаясь к мужчине, полностью перевернувшим мою жизнь.

— Я думал, что ты уже не придешь, — голос Габриэля пропитан облегчением, а глаза сияют от радости. Вряд ли засранец переживал, что я его кину и останусь дома. — Ты выглядишь… — не даю ему продолжить, взмахивая рукой и садясь на резную лавочку.

— Давай без комплиментов, — режим «недовольной стервы» приведен в действие. Да и не заслуживает он другого. — Говори, что хотел. Чем скорее ты выскажешься, тем быстрее мы разойдемся.

А ведь так хочется подольше посидеть рядом с ним, вдыхая любимый запах туалетной воды и сигаретного дыма.

Пытаюсь не смотреть на него, не впитывать его образ, но все-таки украдкой пробегаюсь по его спортивному телу, скрытому под черными брюками и рубашкой. Лакомый кусочек, который я так сильно когда-то хотела съесть и ни с кем не делиться.

— Я облажался.

Хмыкаю и закатываю глаза на до боли банальную фразу. Ничего лучше он придумать не мог, к моему глубочайшему разочарованию.

— Чудесное начало разговора, — саркастично заявляю, ощущая на себе недовольный и даже возмущенный взгляд Габриэля. — А что ты хотел от меня? — развожу руки в стороны, стараясь сдержать приступы истерики. Что-то часто она на меня нападает. — Типа я кинусь к тебе в объятья, прощая всю ту боль, что ты мне причинил, врезавшись в машину моих родителей и избежав заслуженного наказания, так?

— Хотя бы могла не язвить, — ох, мы включили обиженку, как мило.

— По-другому я, увы, не могу, — пристально гляжу на него, ожидая хоть какого-нибудь продолжения. — Раз тебе больше нечего сказать, — поднимаюсь на ноги. Кровоточащее сердце окончательно разбито, — я, пожалуй, пойду.

Успеваю сделать лишь два шага, как Габриэль хватает меня за руку, разворачивает к себе лицом и утыкается своим лбом в мой, крепко держа за талию. Чтобы не вырывалась и не сбежала. Да я и так не уйду.

— Прости меня, — всего два слова, режущих без ножа. — Юлия, прости меня.

— Не могу, — качаю отрицательно головой, моргая от непрошеных слез. — Не могу! — ору, напрягая голосовые связки. — Не могу! — оглушая Габриэля своим воплем израненной птицы, которой безжалостно обрезали крылья, бросив в темную пропасть. — Я…

Душу кто-то рвет на части острыми когтями, медленно лишая жизни. Я должна его ненавидеть, презирать, мечтать упрятать за решетку, где бы его каждый день мучили, издевались самыми изощренными способами. Должна оттолкнуть, ударить, наорать. Да сделать хоть что-нибудь, чтобы выдрать из сердца, из разума, стереть гребанные воспоминания.

Но я стою, как застывшая статуя, позволяя Габриэлю слизывать капли слез с моих щек, целовать в уголок губ. До дрожи, до мурашек, до электрических импульсов в кончиках пальцев ног.

— Юля, — шепчет на ухо, опуская руки ниже, и сжимает ягодицы своими сильными руками. — Юля, — притягивает к себе, не давая вздохнуть, не давая даже пикнуть.

Я в ловушке, в капкане. В долбанной клетке с проведённым током: попытаюсь выбраться, упаду замертво.

Мазохистка, получающая наслаждение от разрывающей на части боли.

Глупая дурочка, разрешающая монстру взять меня на руки и вынести из парка. Из безопасного, людного места.

Нужно закричать, позвать на помощь, ударить его, но отчего-то все тело деревенеет, в горле ком застревает, руки обнимают его мощную шею, а губы оставляют легких поцелуй на скуле.

Я словно парализована, опустошена. И только Габриэль Росси может мне помочь, почувствовать себя настоящей. Той, кем я раньше была.

— Поедем в более тихое место, — молча киваю с заднего сидения своего автомобиля и наблюдаю, как он садится на водительское место, тут же заводя мотор и срываясь с места.

Не знаю, куда он меня везет. Что за мысли крутятся в его голове. Но я уверена, с ним я готова отправиться куда угодно. Хоть в ад.