Шрифт:
– Нет, - без раздумий ответил опер.
– Почему же?
– расстроился Николай Ильич.
– Тебе все-таки нянька в моем лице нужна?
– Дело не в этом. Просто срок в сорок восемь часов - совершенно нереальный.
– Да ведь подозреваемый уже в изоляторе сидит!
– Ну и что? Мало ли как там дело обернется! Может, ему этот труп кто-нибудь в багажник подбросил.
– Ну, ты даешь Митин, - почесал в затылке начальник РУВД.
– Тебе, пожалуй, надо не криминальные, а фантастические романы писать. И сколько же тебе дней надо?
– Не менее трех суток, - категорически объявил опер, и Сбитнев внутренне улыбнулся.
– И еще...
– Что еще?
– Без помощников мне не обойтись.
– Хорошо, так и быть, - быстро согласился Николай Ильич, - даю тебе оперуполномоченного Курского. Подходит?
– Подходит, - расплылся в довольной улыбке старший лейтенант Митин и, уже уходя, в дверях, услышал:
– И не забудь о джентльменском соглашении! Учти, я весь наш с тобой разговор на диктофон записал.
10
Окунь и Гангут
Обнаружив недвижного Ряху, оба балаковца, не сговариваясь, выхватили пистолеты и стали тревожно озираться по сторонам, но слабый свет зажигалки Гангута давал немного возможностей для полноценного обзора.
– Где выключатель?
– негромко спросил Окунь.
Бригадир включил в сенях свет, и Советник склонился над поверженным Ряхой.
– Готов, - объявил Советник после полуминутного обследования тела. Один выстрел в грудь, другой, видимо контрольный, в голову.
– Он показал рукой в сторону двери, ведущей в жилые комнаты, и кивнул бригадиру: Осмотри помещения.
Гангут с пистолетом на изготовку осторожно двинулся внутрь дома; вслед за ним, держа интервал в три-четыре метра, пошел Советник.
Они тшательно обследовали весь дом, потом прилегающий к нему участок, а затем оба автомобиля - Пионера и Ряхи, но более ничего подозрительного или сверхъестественного не обнаружили.
Впрочем, им за глаза хватало убитого Ряхи.
Они вернулись в дом и остановились у распростертого тела боевика.
– Вопрос первый, - задумчиво произнес Советник, - где остальные братки из твоей бригады? Где Пионер - он ведь был вместе с Ряхой? Где Куцый?
Бригадир в ответ выхватил трубку мобильного телефона и хотел было набрать номер кого-либо из указанных братков, но тут вдруг зачирикал сотовик Ряхи, расположенный у того на поясе.
Окунь, помедлив, взял трубку, но, соединившись, не произнес ни слова. Отключив мобильник, повернулся к бригадиру:
– Промолчали. Но дыхание чье-то было слышно.
Гангут опять потянулся за своей трубкой, позвонил Пионеру, но сотовик этого братка оказался отключен.
И тут послышался звук подъезжающей машины. Оба балаковца бросились к окну.
– "Паджеро" Куцего, - шепотом произнес Гангут.
– Не высовывайся, - тоже очень тихо молвил Окунь.
– Посмотрим, как он себя поведет.
А повел себя Куцый очень настороженно, так, будто ожидал засады: перед входом на территорию дачи вытащил пистолет, сначала пошел очень медленно, то и дело оглядываясь, а потом стремительно кинулся в дом, где и наткнулся на труп Ряхи.
Браток вскрикнул, развернулся и хотел было выскочить во двор, но ему наперерез из темного угла сеней бросились Окунь и Гангут.
Последний скомандовал:
– Пушку на пол! Руки за голову!
Куцый рефлекторно подчинился. Пистолет выпал из его рук и глухо стукнулся о деревянный пол.
Бригадир обыскал своего боевика, но другого оружия не нашел. Окунь же, подобрав "макарова", теперь обнюхивал его ствол.
– Вы чего, братаны?
– наконец подал голос Куцый, осторожно оглядываясь.
– Опусти руки и повернись ко мне.
– Окунь сунул реквизированный пистолет себе в карман пиджака.
– Ты зачем пушку при входе на хазу вытащил? Всегда такой осторожный?
Вопрос, очевидно, смутил боевика, но еще больше его смущал труп Ряхи, на манер мешка с картошкой сдвинутый Гангутом в угол прихожей, и Куцый хранил молчание.
Бригадир легонько двинул его кулаком под ребра:
– Ботало, что ли, проглотил? Тебя спрашивают - отвечай!
– Ну я, - осторожно подбирая слова, заговорил наконец браток, - на подъезде к хазе позвонил по мобильнику Ряхе, а тот не ответил. Я подумал, хрен его знает, чего он молчит. Ну и...
– Так это ты в трубку дышал?
– перебил его Окунь.