— Стебан ими займется. Стебан?

Над Земстви снова громыхнул гром, и ночь прорезала молния. Овцы заблеяли.

— Стебан, прошу тебя! Пока они не подняли панику!

— Еще один урок, Стебан, — Тэйн вывел мальчика за дверь. — Нужно делать свое дело, что бы ни случилось.

Дождь был холодным и пронизывающим. Громадные капли и градины обжигали кожу. Гром и молнии усилились. Ветер вцеплялся ледяными когтями в прорехи в одежде Тэйна. Он завел коня в хлев, и присутствие мерина успокоило мула и корову. В свете молний Тэйн начал обшаривать свои мешки.

Стебан тоже загнал овец в хлев. Здесь было тесно, зато безопасно.

Тэйн подошел к нему, желая помочь, и вдруг увидел среди вспышек молний быстро приближавшегося всадника, который лежал на шее лошади, прячась от ветра. Он явно направлялся к дому.

— Отнеси этот сверток матери, — сказал Тэйн Стебану. — Скажи, пусть подождет, пока я не приду.

Стебан выбежал из хлева. Тэйн отступил в тень, дожидаясь всадника, который только что миновал источник.

— Торфин, сюда!

Пестрая лошадь сменила направление, и юноша спрыгнул на землю рядом с Тэйном.

— Ну и ночка. Что ты тут делаешь, приятель?

— Загоняю овец внутрь.

— Не против, если кайдаровец зайдет тоже?

— Ты выбрал неподходящее время, Торфин. Но заходи. И лошадь заводи.

Сверкнула молния, и ударил гром. Юноша окинул Тэйна взглядом. На поясе у бывшего солдата по-прежнему висел короткий меч.

— Что случилось?

— Ты не был в Башне?

— Уже несколько дней.

— Торфин, скажи, почему ты постоянно здесь крутишься? Почему ты все время наблюдаешь, как Стебан пасет овец?

— Гм… Клекла заслуживают лучшего.

Тэйн помог ему расседлать лошадь.

— Лучшего чем что?

— Понятно. Они тебе не рассказывали. Но они ведь скрывают свой позор, верно?

— Не понимаю.

— Та, которую называют Ведьмой, — их дочь Ширл.

— Силы небесные!

— Вот почему у них нет друзей.

— Но ты их не обвиняешь?

— Когда Дети Преисподней налагают на кого-то проклятие Силы, разве это вина родителей? Нет, я их не обвиняю. Не за это. За то, что позволили ей стать вздорной, избалованной маленькой воровкой, — да. Те, кто проклят Силой, выбирают путь в соответствии со своей личностью. Разве не так?

— Сомнительно. Судя по тому, что они говорят, ее нет в живых.

— Они просто делают вид. Прошло чуть больше года с тех пор, как она наложила свое заклятие на барона. Она думала, что он заберет ее в Ива-Сколовду и сделает ее знатной дамой. Но она ничего не понимает в политике. Барон не может вернуться назад, а она теперь не может вернуться домой и пытается купить себе будущее, занимаясь кражами.

— Сколько тебе лет, Торфин?

— Девятнадцать. Я слишком стар?

— Ты говоришь так, как будто ты намного старше. Кажется, ты мне нравишься.

— Я стал кайдаровцем случайно, а не потому, что мне этого хотелось.

— Похоже, и это тоже причиняет тебе боль.

На губах Торфина возникла легкая улыбка.

— Ты что, читаешь мысли? Кто ты, с таким мечом? — Тэйн не ответил, и он с горечью добавил: — Да, Торфину Хакессону до сих пор больно. Я был влюблен в Ширл, а она мной воспользовалась, чтобы попасть в Башню.

— Печально. Войдем лучше в дом. Но будь осторожен — вряд ли там будут рады тебя видеть. Кайдаровцы сожгли дом Коску. Погибла его дочь.

— Проклятье! Но это ведь должно было рано или поздно случиться, верно?

— Да. И это было только начало. Коску напал на Олага и Гримнира. Его тоже убили.

— Кто из них это сделал?

— Слишком поздно. Олаг — но он тоже мертв. Хотя сперва он убил Миклу и ранил Тому.

— Помоги мне оседлать лошадь. Я не могу здесь оставаться.

— Останься. Возможно, вместе мы сумеем прекратить кровопролитие.

— Я не могу. Они меня уже ненавидят. Из-за Ширл.

— Останься. Завтра мы пойдем в Башню. Встретимся с самим бароном. Он сможет это остановить.

— Микла жил с дочерью Стояна. Старик наверняка захочет за него отомстить.

— Тем больше причин прекратить все это.

Торфин снова подумал.

— Ладно. Ты не стал меня убивать. Возможно, в твоей душе есть что-то человеческое.

Тэйн улыбнулся.

— Я буду прикрывать твою спину, тролледингец.

Рула и Тома о чем-то тихо и печально разговаривали. Когда в дверях появился Тэйн, наступила тишина, и взгляд их стал полон ненависти.

— Торфин останется у нас на ночь. Утром мы поедем в Башню, поговорить с бароном, — решительно заявил Тэйн.