Умылась и отправилась на кухню делать кофе. Наверное, целую минуту гипнотизировала взглядом кофемашину, прежде чем догадалась найти Андрея.

— Кофе, — объявила заспанным голосом, распахивая дверь спортзала. Но меня проигнорировали. Проклиная привычку Соболева затыкать уши наушниками с орущей музыкой, я прошла весь зал, прежде чем он заметил меня. — Кофе, — повторила как попугай, когда он избавился от них. — Как ты можешь вставать в такую рань ради того, чтобы виснуть на перекладинах? — я с утра максимум способа добраться до чайника.

— И тебе доброе утро, моя злобная мегера, — положил руку мне на спину, притягивая к себе, чтобы поцеловать. От него исходил жар, а рельефные мышцы блестели от выступившего пота.

— Уйди, Соболев! Ты весь мокрый! — отбивалась и уворачивалась от поцелуя. — Сначала прими душ!

— Хорошо, — подозрительно спокойно согласился, а потом подхватил меня и одним махом перекинул через плечо. Ну почему я такая мелкая?!

— Соболев! — еще сильней завопила, полностью подтверждая свое звание злобной мегеры. — Ты животное! Куда ты меня тащишь, неандерталец? В свою пещеру?

— В свой душ, женщина, — и для пущего эффекта собственнически шлепнул по заднице.

— Даже не думай! — заколотила ладонями по его спине. — Если ты это сделаешь, будешь до конца жизни пить кофе с солью!

— Кстати, пикантный вкус, — и яс ужасом услышала как потоки воды дробью заколотили о дно душевой кабины, — тебе стоит попробовать.

— Ненавижу тебя, Соболев! — заголосила, когда он опустил меня и поставил аккурат под горячий ливень. Ступил следом, перекрывая мне все пути к отступлению. — По-твоему это весело? — по лицу бежали потоки воды.

— Нет, — следом за струями воды он ласкал мое тело поверх мокрой одежды, — это сексуально. — Ухватил зубами проступающий через влажную ткань горошину соска, заставляя забыть, что я вообще когда-либо злилась на него. Но это был лишь отвлекающий маневр, чтобы стянуть с меня белье.

— Только если немного, — и запустила пальцы в его волосы.

— А так? — подхватил меня за бедра и прижал к стене.

— Возбуждающе, — тяжело дышала ему в губы, теряя способность поддерживать сколько-нибудь конструктивный разговор.

— Тогда, что ты скажешь на это? — и в следующую секунду оказался во мне. Дыхание перехватило, тело напряглось в предвкушении, и ответить я смогла лишь порывистым стоном.

Ухватилась за его плечи и, задыхаясь, ловила каждый поцелуй. Под ладоням перекатывались мышцы, всё сильней напрягаясь при каждом ритмичном движении, которые стремительно приближал меня к оргазму. Невероятно, насколько легко и просто это удавалось с ним. Не нужно долгих прелюдий, он словно точно знал, как доставить мне удовольствие. В плане секса мы совпали как паззлы …

— Идеально, — невольно простонала, сокрушенная охватившей меня эйфории. Скоро она передалась и Андрею, и он сильнее сжал меня в объятиях, кончая.

— Теперь можно и душ принять, — намеренно коснулся губами шеи, зная мое слабое место.

— Не подлизывайся, я всё равно сержусь, — отпустила его и не твердо встала на ноги. Тогда он стянул с меня мокрую футболку и потянулся за гелем для душа. Это было не честно. Я сдалась и привалилась спиной к его груди, наслаждаясь массирующими движениями пенной губки по телу.

***

Укуталась в мягкий халат и, растянувшись на диване, умиротворенно попивала свежеприготовленный кофе. Андрей сидел на другом конце и, уткнувшись в рабочий планшет, свободной рукой выводила незамысловатые узоры на моих ногах: то невесомо касался пальцами колена, то медленно поглаживал ладонью бедро под халатом. Иногда он прерывался и молча забирал у меня кружку, делал несколько глотков и возвращал обратно. Я снова вдыхала кофейный аромат, а он возобновлял странный, но приятный, ритуал.

Мне нравилась забота и мягкость, с которой Андрей обращался со мной. В такие моменты мне становилась стыдно, ведь я оставалась всё той же резкой, грубой хабалкой.

Как-то мы снова ужинали японской едой, и уже невозможно было скрыть, что я понятия не имею, как есть этими ужасными палочками. Андрей без слов присел рядом и вложил их мне в руку правильным образом. Я злилась, когда ничего не получалось и чертов рис просыпался, так и не добравшись до моего рта. Чувствовала себя глупой и никчемной: не могла справиться с такой малостью. Но Андрей оставался спокойным, и снова и снова брал мою руку в свою показывал простые движения. Я радовалась как ребенок, когда наконец удалось поесть. Именно тогда я поняла, что суровый, требовательный и нетерпимый он только с посторонними, с близкими же — чуткий, понимающий и терпеливый.