Я забираю сумку из своей комнаты, беру с собой джинсовую куртку и направляюсь на выход. Ошарашенно открываю глаза, когда вижу возле дома три автомобиля, которые стоят в один ряд. Возле одного из них, разговаривая по телефону, находится Куратов. Увидев меня, он заканчивает разговор и опускает телефон в карман пиджака.

— Что это значит? — обвожу рукой «президентский» кортеж.

— Немного усиленной охраны нам не помешает, — невозмутимо отвечает Руслан, открывая дверцу заднего сиденья.

Я опускаюсь на светлую обивку и внутренне напрягаюсь. Хорошее настроение не могло длиться вечно. Сейчас я действительно волнуюсь о том, что, чёрт возьми, происходит. Следом за мной в салоне оказывается и Руслан.

— Нам угрожает опасность? — спрашиваю его в тот момент, когда автомобиль трогает с места и плавно направляется к воротам.

— С чего ты взяла? — отвечает вопросом на вопрос.

Сердце тревожно бьется в области грудной клетки. Я понимаю, что усиленная охрана это же… не просто так.

— Вчерашний вечер, — громко выдыхаю и смотрю на дорогу. — Мне страшно, Руслан. Я понимаю, что не имею никакого права влиять на твои решения, но… может быть не надо?

Куратов удивленно вскидывает брови и пристально всматривается в моё лицо. Его челюсти плотно сжаты, глаза сверкают нехорошим огоньком, и я боюсь, что разозлила его. Но Руслан неожиданно притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на плечо, вдыхаю запах парфюма и мяты, перебираю пальца ткань его дорогого пиджака.

— Ева, поверь мне, я знаю, что делаю, — отвечает он твёрдым голосом.

Его слова немного, но успокаивают меня. В конце концов, Руслан и раньше был причастен к криминальному миру, и нынешняя ситуация только меня приводит в шок и ужас. А для него… для него должно быть это нормально — идти против установленных обществом правил. И мне нужно наконец принять единственно верное решение — идти вместе с ним до конца или нечестно сойти с дистанции.

— Ты после занятий сильно спешишь? — спрашивает меня Лина на последней паре. — Хотела прогуляться с тобой по торговому центру.

— Прости, сегодня никак, — отвечаю ей шепотом. — Я сестре обещала, что приеду в гости.

— Племянник?

— Да, Ваня соскучился. Звонит каждый день и ждёт, что я поиграю с ним, — отвечаю с улыбкой. — Раньше мы встречались куда чаще.

До того, как я вышла замуж за Куратова.

Лина разочарованно вздыхает, но не упрашивает. Понимает, что я не поменяю своего решения.

Я выхожу после занятий на улицу и украдкой направляюсь к автомобилям. Слышу шаги охранников за своей спиной, понимаю, что за мной везде, даже на лекциях, наблюдают. И это невероятно злит меня и доводит до отчаянья. Я не привыкла к такому пристальному вниманию — раньше я всегда принадлежала только самой себе, сейчас же каждый мой шаг и промах фиксируется охраной.

Радует только, что Лина не видит этого абсурда, иначе она непременно пошутила бы надо мной или уколола. Она, конечно же, просто не понимает, что означает быть женой такого человека как Руслан.

— Ева приехала! — Ваня радостно бежит в мои объятия едва я переступаю порог дома.

Здесь пахнет выпечкой и свежезаваренным кофе. Сестра выходит встречать меня следующей — слегка целует в щёку, похлопывает по спине и забирает гостинцы, которые я привезла им к чаю.

Меня тут же усаживают за стол, который щедро уставлен домашними блюдами, приготовленными руками сестры. Ира всё сокрушается, что я ещё больше похудела, поэтому в ход помимо основных блюд идут пироги, майонезные салаты и десерты.

Когда я набиваю желудок до отказа мне не хочется не то, чтобы шевелиться, но и разговаривать, поэтому я выслушиваю Иру, не заговаривая о себе.

— Заказов хватает на то, чтобы прокормить нас двоих.

— А лекарства? — спрашиваю сестру.

— Лекарства остались ещё с тех денег, которые ты давала, — отвечает Ира.

Мы замолкаем и где-то на подсознании, я чувствую, она ждет, что я встану с ней на одну тропу. Тропу войны против Руслана. Именно это и мешает мне непринужденно общаться с ней дальше.

— Как дела с Куратовым? — спрашивает Ира, подливая мне порцию апельсинового сока.

Опускаю взгляд в тарелку, чтобы не смотреть ей в глаза, и крепко, до побелевших костяшек, сжимаю в руках стакан.

— Все хорошо, — знаю, что ответ дурацкий, но по-другому рассказать ей не получается.

— Не хочешь говорить о нем? — не останавливается сестра.

— Я просто не знаю, что тебе сказать, — виновато пожимаю плечами и всё же поднимаю свой взгляд на Иру.

Каждый наш разговор о Руслане вызывает у неё взвинченность и нервозность. Она продолжает люто его ненавидеть и винить в смерти отца, а я… я похоже давно перестала за что порой презираю саму себя.