– Неужели что-то о Коленьке стало известно? – на ходу бросила она через плечо. Её интонация была несмелой, будто она боялась своим вопросом сглазить принесённую ей хорошую новость.

– Да, кое-что есть, – улыбнулся ей вслед Иван Николаевич, вешая шинель на крючок вешалки. – Сразу же после вашего ухода стало известно… Но я решил, что утро вечера мудренее, и не стал вас догонять… и думаю, что правильно сделал, а, Анастасия Ильинична?!.. Зато вот сейчас чайком побалуемся!.. Так сказать, взбрызнем за здоровье Николая!..

Хозяйка не отозвалась на радостную реплику гостя. На кухне внезапно всё затихло, и Жогов насторожился: он знал, как в данном случае матери реагируют на подобные известия, и не хотел форсировать события, чтобы не вызвать у неё нежелательного нервного срыва или сердечного приступа. Он бросился на кухню и увидел, что женщина, сидя за небольшим кухонным столиком, закрыв лицо руками, тихо плакала.

– Ну что ты, мать? – по-сыновьи обратился к ней полковник, присел на стульчик рядом и обнял её за плечи. – Ведь всё хорошо…

– Это правда, Ваня?

– Ну конечно!..

И всё-таки женщина не могла сдержать себя: эмоциональное напряжение, которое долгое время нарастало в ней, внезапно сорвалось, подобно стальной пружине, и она безудержно расплакалась. Гость не мешал ей и не пытался её успокоить: в стенах его организации люди его профессии были несколько суеверны и считали, что слёзы радости нельзя останавливать, в противном случае это могло повлечь за собой нехорошие последствия… Достав пачку «Казбека», он закурил папиросу, но тут же её потушил, так как не спросил разрешения у хозяйки, можно ли у неё в квартире курить.

– Да ты кури, Ваня, – оторвала женщина руки от лица. – Кури и не обращай внимания на мои слёзы!

– Вот, читайте, – улучил момент гость и протянул ей список живых узников концлагеря Вабесбрюг, в котором значилась фамилия её сына. – Дело осталось совсем за малым: ваш сын, Анастасия Ильинична, как только подлечится, то сразу вернётся домой… Правда, здесь есть небольшая заминка, но достаточно серьёзная… – он сделал паузу, глядя ей в глаза.

– Да, я слушаю, – напряглась она, и её слёзы мгновенно исчезли из глаз. – Я слушаю, Ваня… говори всё, что есть…

– В общем-то, я именно за этим и пришёл, – тяжело вздохнул полковник. – В стенах моего кабинета говорить об этом было бы небезопасно, так как там у каждого предмета есть уши…

– Говори, я слушаю! Всё, что потребуется от меня и будет мне по силам, – сделаю!

– Ваш сын прекрасный человек, и за четыре месяца, которые мы пробыли вместе под Ельцом, я убедился, что он очень мужественный человек… Благодаря ему, из окружения была выведена дивизия генерала Волохова! – нервно начал Жогов. – Но то, что он мужественный и порядочный человек, как говорится, на сегодняшний день знаю лишь только я один…

– Что это значит?

– Это значит, Анастасия Ильинична, что ваш сын, будучи разведчиком, попал в плен… А если ему в плену удалось избежать смерти, то, как считают наши идеологи-прорицатели, он продал Родину!.. Вот так-то!..

У женщины лицо приобрело матово-зелёный оттенок.

– И… и… что теперь?.. – так и не смогла она закончить фразы.

– Есть приказ, Анастасия Ильинична, предписывающий нам всех бывших разведчиков, избежавших в плену смертной казни, по прибытии их на Родину репрессировать, – безжалостно закончил Жогов. – Так что лучше будет, если он не вернётся!..

–Так как же это?! – губы у неё задрожали. – Я его так и не увижу?!.. Как же … это?..

– Ну, почему же не увидите?! – улыбнулся полковник. – Обязательно увидите!..

– Но как?!

– Думаю, что скоро для них будет объявлена амнистия, и тогда он сможет вернуться. А пока пусть он поживёт в Германии у какой-нибудь вдовушки… Вы, Анастасия Ильинична, напишите ему письмо обо всем, что я вам сейчас рассказал, а я по своей линии передам его прямо ему в руки. Думаю, что так будет лучше, – закончил он.

Благодарная женщина заметалась по квартире и совсем забыла про чайник на электроплитке, который уже вовсю кипел. Когда она вернулась на кухню с ученической тетрадкой, чернильницей и ручкой, то увидела, как гость по-хозяйски управляется с заварочным чайником. Он ловко обдал его изнутри кипятком, засыпал в него заварку и, заполнив до краёв кипятком, завернул полотенцем.

– Ой, а я совсем про него забыла! – всплеснула руками хозяйка. – Твой приход, Ваня, так разволновал меня!..

– Ничего… ничего… А я на что же?! – озорно улыбнулся он.