– А почему мне тоже нельзя при этом присутствовать?

– Если случится нечто непредвиденное, я не хочу, чтобы это коснулось и тебя. Сайлас отвезет тебя на "Танцовщицу", а сам вечером примет командование "Святым Духом".

– Это действительно случится сегодня вечером?
– Желто-карие глаза весело заблестели.
– Даже при ясной луне?

– Уверяю тебя, темная ночь была бы предпочтительнее. Но ветер нам благоприятствует, Кэмпбела нет, и корабли готовы. Завтра может не быть луны, но и ветра тоже. Словом, надо пользоваться тем шансом, какой предоставляется.

– А войска уже погрузились на корабли?

– Надеюсь, это происходит как раз в эту минуту. Гости собираются на экскурсию в горы, чтобы осмотреть место для занятий спортом, так что до вечера никто яз них здесь не появится. А из подданных императора на острове никто и глазом не моргнет, даже если заметит что-то необычное.

– Тогда не должно быть никаких неожиданностей!
– сделала вывод Женевьева с присущей ей логикой.
– Я бы предпочла остаться здесь, с тобой, и принять участие в волнующем событии.

Глаза Доминика сузились:

– Надеюсь, вы не забыли, мадемуазель Латур, что, плавая на моем корабле, вы безоговорочно подчиняетесь мне.

Женевьева вспыхнула: это замечание разбудило былые воспоминания. Она действительно забыла, что хозяин фрегата - хозяин и всего, что на нем есть. Просто в последние дни у Женевьевы не было повода думать об этом.

– Ну пожалуйста, - умоляющим голосом попросила она, используя другую тактику, которая с новым, покладистым Домиником могла бы рассчитывать на больший успех, но не в данной ситуации.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты путалась у меня под ногами.

– Чтобы тебе не пришлось обо мне беспокоиться? Но я не...

– Женевьева!

Побежденная, она сникла. Женевьеве все равно не переломить его, следовательно, глупо нарушать установившееся между ними согласие бессмысленными спорами.

– Тогда я пойду соберу вещи.

– Сайлас уже собрал. Он ждет тебя в спальне. Как только гости отбудут в горы, вы отправитесь в порт, - Доминик вдруг рассмеялся и ущипнул ее за щеку.
– Не будь так неутешна, фея. Ты еще много чего увидишь интересного.

– Но я не хочу, чтобы меня убирали с дороги, как беспомощную, - насупилась она.
– Я не твоя подопечная.

Его теперешняя терпимость была безгранична: Доминик лишь спокойно повторил:

– Пока ты плаваешь со мной, ты моя подопечная. На земле, полагаю, мы равные партнеры, но на корабле все подчиняются мне. Все. Меня ждет Бонапарт, и будет неловко объяснять свое опоздание тем, что пришлось урезонивать ярую спорщицу, которая не знает слова "нет".

– О, конечно, я понимаю, что это не прибавит тебе авторитета.
– Женевьева озорно улыбнулась.
– Но ты уверен, что не хочешь пойти со мной? Я могу придумать гораздо более интересные способы провести день, чем сидеть взаперти с Наполеоном или наблюдать за тем, как грузится на корабли его армия.

– Ты распутница, - не без удовольствия констатировал Доминик.
– Я вообще-то тоже, но подобные предложения могут помешать мне сосредоточиться на главном. Так что прочь отсюда. Можешь потратить остаток дня на то, чтобы придумать развлечение для меня, когда я вернусь.
– Он коснулся пальцем кончика ее носа и зашагал к выходу, но у самой двери обернулся:

– Да, фея, когда будешь придумывать, не скупись на фантазию.
– С этим Доминик вышел, оставив Женевьеву в приятном возбуждении, от которого даже стало приятно покалывать кожу.

Спустя час Сайлас посадил ее в ландо у ступенек дворца и, взобравшись на козлы, отпустил вожжи. Нетерпеливо бивший копытом мул тут же тронулся с места.

"Танцовщица" покачивалась на рейде - один из пяти больших кораблей флотилии, изготовившихся к плаванию. Женевьева проворно прыгнула в корабельную шлюпку, ожидавшую у пристани. Шлюпка направилась к грациозному фрегату. Там Сайлас оставил Женевьеву, а сам отбыл на "Святой Дух" - торговый корабль, нанятый Домиником в Легорне.

Женевьева спустилась в каюту, чтобы сменить элегантное платье для дворцовых приемов на простое хлопчатобумажное. Изящные туфли уступили место детским башмачкам. Золотистая копна волос была стянута в узел шарфом Доминика. Приготовившись таким образом, Женевьева вышла на шканцы и заняла там свою обычную позицию - у гакаборта, откуда могла наблюдать за всем, что происходит в гавани, а равно и на самой "Танцовщице".

Ее присутствие на фрегате стало уже таким привычным, что даже боцман относился к девушке с некоторым уважением, показателем чего могло служить признание за ней этого места как законного - хозяин четко дал понять, что сюда нельзя вторгаться никому. Если Женевьеве что-то требовалось - еда, кофе или вода, а Сайласа не было или он был занят своими матросскими обязанностями, ей и в голову не приходило попросить кого-то другого исполнить обязанности камердинера. Она сама заботилась о себе, тихо пробираясь вдоль перил, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Такое поведение не осталось незамеченным и было оценено.