Это был глупый вопрос. За окнами сгущался вечер пятницы, ему нужно было на работу.

Но Соболев кивнул:

— Буду. Обещаю. Спи.

***********

После того тяжелого разговора Илья стал обращаться со мной еще бережней и мягче.

Приносил кофе, когда мы вместе смотрели кино, укрывал одеялом зябкими вечерами, покупал мои любимые пирожные и как-то незаметно приучил, что на моем рабочем столе всегда стоит букет свежих цветов. Не тысячи роз, нет, но — нежно-розовые пионы, ярко-красные лилии, пестрые ирисы или скромная, но невероятно душистая лаванда.

На лаванде я и спохватилась, наконец заметив, что оттенки букетов всегда сочетаются с тем, над чем я работаю.

Моя новая коллекция была про лавандовые поля. Мечты о неслучившейся пока Франции. Мы уже давно заговаривали о том, что Пискля стала самостоятельной колбасой, всего один раз неделю назад споткнулась, когда лазила по смесителю в ванной и повисла вниз головой, зацепившись лапой и истерически вопя. Буквально еще неделя-две — и можно ее кому-нибудь оставить и отправиться наконец в Париж.

За время ожидания к паре дней в Париже добавилась неделя в Ницце, чтобы подлечить на море расшатанные несносными котятами нервы. В принципе мы уже обсуждали, что оттуда близко до Италии, а то Пизанскую башню я тоже не видела.

Лилово-зеленые лавандовые поля, рыжая земля между рядами, рыжий закат на бесконечно распахнутом небе — удивительно, но эта коллекция почти затмила предыдущую в глазах заказчиков.

Теперь застежки и цепочки были из золота, и оно удачно оттеняло глубокие цвета дорогого стекла, бусины из которого я заказывала по толстому глянцевому каталогу.

Цены ставила зажмурившись.

До того, как я стала заниматься украшениями, последний раз я делала что-то руками в детском саду. Ощущение нереальности происходящего и страх, что меня вот-вот выведут на чистую воду преследовали меня каждый раз, когда я выставляла работы в магазине. Пока не приходил Илья и не начинал ругаться, что я опять ставлю украшения по себестоимости.

С лавандовым браслетом и парочкой стеклянных колец в подарок я съездила в гости к маме — пообщаться, похвастаться и прощупать почву насчет того, с кем оставить Писклю. Еще до моей беременности она заявляла, что внуков нянчить не собирается, только баловать и покупать сахарную вату, щенков и барабаны. Потом эта тема как-то не обсуждалась, так что я не рискнула спрашивать ее про мелкую кошку. Но вполне самостоятельная трехмесячная котенка могла бы уже пожить у нее пару недель, забот с ней становилось все меньше.

— А с кем сейчас осталась эта твоя Пискля? — вдруг подозрительно спросила мама.

Только что она любовалась браслетом из мелких лавандовых бусин с золотым напылением — когда поворачиваешь руку они из густо-лиловых становились солнечно-сияющими. Я прекрасно понимала, что из дешевого бисера, который я бы купила на рынке в гостинце «Севастополь» вместо волшебства получилась бы примитивная пошлая поделка, но все равно почему-то неловко было признаваться маме, сколько стоят одни только материалы для этого браслета. И я соврала. Теперь ее дополнительно восхищали не только его красота, но и цена.

Переход с одной неловкой темы на другую, ситуацию не улучшил.

— Мммм… А кольцо не хочешь примерить? Оно в том же стиле и тоже с секретом, — чуть громче, чем стоило, предложила я, будто бы не услышав ее вопроса.

Мама посмотрела на меня, подняв брови. Нахмурилась.

А потом у нее сделался очень хитрый вид.

— Конечно, привози свою кошку! Присмотрю, сколько вам надо! Только лоток и корм не забудь, — бодро предложила она.

«Вам».

Свои выводы она сделала.

Никаких иллюзий я не питала.

Стоит мне выйти за дверь — начнет названивать своим знакомым из нашего дома и расспрашивать, кто ко мне ходит. Уверена, они ей еще и про монстр-лимузин расскажут.

Я пока не была готова предъявлять Соболева общественности. Это была моя тайна и моя сбывшаяся мечта. Все еще немного нереальная: воображаемый жених, актер, сошедший с плаката в комнате, джинн из старинной лампы.

Все ведь будут ахать — школьная любовь!

Так мило!

Мама к тому же может и припомнить, что он мне нравился в школе, а это еще более тайная тайна, чем мой неслучившийся сын.

Это неловкость, которая покачнет равновесие наших отношений.

Сейчас Илья любит меня чуть-чуть больше, чем я его.

Это он признался первым, он принял мою боль, он приезжает каждый день, стремится ко мне каждую минуту, пишет нежные сообщения с работы.

Мне не хочется выглядеть одержимой, которая годами выжидала и вот наконец заполучила его себе.

Равновесие нарушится, и более влюбленной и зависимой окажусь я.

Когда-нибудь я ему это расскажу, но не сейчас.

Сейчас все хорошо — Пискля растет, распушается, ест все больше корма каждый день, надрессировала нас покупать ей древесный наполнитель для лотка, другого не признает.