Получается, кхану тоже что-то колдовать умеют? Зачем ей тогда в академию поступать? Или это другое?

Как всегда — одни вопросы. Может, все же удастся разговорить. Хотя нет, лучше не расспрашивать ни о чем — меньше слышишь, легче дышишь. Я ведь уже решил, что довезу ее до города и распрощаюсь, как бы там дальше ни было. Станет она чародейкой или нет, это уже не мое дело. Может так выйти, что я сам не подойду и придется предстать перед Зи в образе неудачника, который не послушался мудрого совета.

Наконец мне удалось закрепить стойки крыши. Буря снесет моментально, а так должно держаться. Собрал костер из того, что валялось под ногами, чтобы воды нагреть, да немного посидеть перед сном, благо сухих веточек да палочек хватало. Кимита долго не появлялась, и я уж было решил, что она обманула меня и снова убежала. Зачем она вообще в прошлый раз так поступила? Это ведь верная смерть была: без оружия, еды и воды. Даже свой меч не взяла.

Но в этот раз девушка пообещала вернуться до темноты. Я волнительно ждал.

Кхану появилась аккурат в момент моей слабости, когда я уже сжал кулаки в приступе обвинений в идиотской доверчивости. Столько пережить и все-таки так глупо потерять ее. Тряпка, которую она взяла, была чем-то набита. Она закрепила ее на палке и тащила через плечо, будто бродяжка.

— Долго ты, я уж думал напал кто, — сказал я, стараясь утаить тревогу.

— Я стрелять умею.

— Это если патронов в барабане хватит, — указал я, намекая на невозможность перезарядиться одной рукой, и едва не врезал себя за длинный язык. Хотя, теперь это ее реальность, и она должна это понимать.

Кимита снова удивила меня и не назвала "уродом" или еще как-нибудь заковыристо. Напротив, девушка поджала губы и коротко кивнула. Я даже взмолился Трем, хоть и не считал их чем-то большим, чем мертвые люди, как некоторые недалекие крестьяне, за то, что вложили в ее гордую головушку немного уступчивости. Если бы это произошло раньше, мы бы не попали в эту заварушку с работорговцами и невольниками. С другой стороны, мы оба целы, куча людей вырвались на свободу, а зачинщики этого ужаса мертвы. Бонусом смерть шести гулей. А может и остальных невольники убили, прежде чем забрать транспорт и покинуть храм.

— Не стоит рисковать и ходить одной так далеко, здесь опасно, — сказал я, на всякий случай перескакивая на другую тему.

Остроухая положила котомку рядом с валуном и жестом пригласила меня присесть рядом:

— Да, ты прав, но я хотела бы кое-что обсудить. Это важно.

Я пододвинул и себе камень, присел. Что бы там ни было, взгляд у нее серьезный и стоит выслушать. Может это для нее важно. Или нужно помочь с каким-нибудь поминальным ритуалом Лэсса, который необходимо провести именно сейчас. Главное, чтобы это не затянулось до ночи, и мы снова не потеряли время.

— Виктор, — начала она и у меня по спине пробежали мурашки, настолько необычно было слышать свое имя из ее уст. Голос остроухой потерял холод и раздражение, вновь зазвучав с мелодичным, бархатистым оттенком. — Я много думала и хотела бы сначала поблагодарить тебя…

— Не стоит так официально, я ведь тоже не…

Она подняла руку и прервала меня, гневно сузив взгляд:

— Прошу, заткнись и дай договорить.

Я проморгался, кивнул. Это было не то ненавидящее шипение, которое встретило меня после пробуждения.

— Мне не хотелось этого признавать, долго не хотелось. Еще и брат… Лэсс не кровный, он действительно помощник, а я жрица Эсиданти. Сейчас неважно. Я была в шоке, ярости, апатии. Для кхану стать неполноценным, все равно что увязнуть в болоте. Таков установленный тысячелетиями Кон. Калек не сбрасывают со скалы и не отдают на съедение диким животным, но неполноценные лишаются права голоса в общине. Таков Кон. Калеки занимают другой пласт общества, и лучшее, что теперь меня ждет, это узы с тем, кто меня выберет и надежда родить дитя. Я теперь никто. Одноруких жриц Эсиданти не было и не будет.

— Ты красива, умна и храбра! — выпалил я, впечатленный таким откровением. — Уверен, есть уйма вещей, которыми ты сможешь заняться. Да тут и искать нечего, о чем речь, если мы собрались стать чародеями?! Мы доберемся, обязательно!

Она только кивнула. Не скромно, как человек принимающий чужое восхищение, а сухо и обыденно, мол, я тебя услышала.

— Я, кажется, просила не перебивать, — следом сказала тэли, и я подобрался, будто между нами разница не в одну зиму, а в десяток. Ладно, молчу. — В общем, я была в отчаянии. Лэсс погиб, я теперь никто и осталась одна. Академия далеко, а реальность оказалась слишком угнетающей. У меня была цель, и все закончилось со взмахом моего же хитанги. Иронично. Ты можешь не верить, но я до сих пор считаю, что лучше бы ты им убил меня, а не калечил… Стой, молчи! Я сирота. Мои родители перешагнули смерть спустя две зимы после моего рождения. И будь они живы, наверное, я могла бы опереться на них, но это не так. Теперь всё решать будут за меня. Всё! Понимаешь? Я не буду голодать и не замерзну под снегом, но это все. Понимаешь? Мое будущее — перечеркнуто.