Сашенька целует Зефирке ручку. Эротично так, с оттяжкой. Ну, Одинцов, ну, черствая дубина, погоди!

Одинцов

Каждый скрип и шорох — как ток по оголенным нервам. Как пенопластом по стеклу. Весь день насмарку из-за Егоровской выходки с Ликой. Что она, непривыкшая к труду, будет делать здесь? К тому же, все вокруг знали и слагали легенды о ее полной беспомощности, когда дело касалось техники.

Мы часто над этим посмеивались и даже пари заключали, когда она упокоит очередной телефон, фен или миксер. Да, Лика умеет готовить. Мы нередко ее эксплуатировали, когда хотелось чего-то вкусного.

Правда, сто лет с тех пор прошло. Десять. Эта цифра большими алыми буквами в моем мозгу. Алее, чем Ликин костюм. Черт, я так много помню, оказывается. Если начну сейчас на свет божий вытаскивать каждую мелочь, начну умиляться, то прощу ей все. А я пока не готов перейти на нормальный тон в наших отношениях. Или готов?..

Что нам делить после стольких лет? Десятилетие — достаточно много. А я до сих пор похож на факел. Может, пора успокоиться? Пока ее не было рядом, ведь жил же я все эти годы и не вспоминал.

Кому я вру. Вспоминал. Но видеть не хотел. Нет, хотел, но не позволял себе, чтобы не сорваться.

Скрипнула дверь — я услышал. Это Лика, видимо, решила из своего заточения выйти. Что-то быстро она. Я думал, до обеда будет глаза и мозги ломать. Я бы потом ее спас. В кафе пригласил, накормил бы. Тьфу, все мысли не пойми о чем!

Я крадусь по коридору и чувствую себя… нет, не разведчиком, а сапером на минном поле. Такому большому экземпляру, как я, бесшумно ходить невозможно, но я стараюсь. Дожил. Шпионю за Ликой. И каждое ее движение, каждый жест неимоверно злят меня.

Во-первых, все гуси в торговом зале вытянули шеи и забыли о работе напрочь — щелкали клювами: юноши пускали слюни, девушки оценивали нового члена коллектива. Красный цвет ее костюма притягивал и манил. Сегодня же сделаю замечание!

А на то, как они с Юриком спелись, было противно смотреть. Каков щегол этот Юрик! Молоко на губах не обсохло, а туда же: глазами стреляет, так и норовит руки свои поближе к Лике пристроить. Когда его пальцы спланировали ей на грудь, я не выдержал. Нарычал.

О, мой бог. Как она распрямлялась, как распрямлялась… Я не мог оторвать глаз от ее зада, затянутого в алый шелк. В какой-то миг стало тесно во всех стратегически важных местах. В груди не хватало воздуха, а бедный флюгер резко взял вертикальный взлет, грозя нанести брендовому костюму непоправимый ущерб.

Решил постоять в торговом зале, побыть пугалом для всех. Пусть в чувство придут и работать начнут наконец-то. А заодно и Женечку дождусь.

Я тоже привлекал внимание и притягивал взгляды. С моим ростом и при моей должности это несложно. И какое-то внутреннее злорадство распирало изнутри. Пусть и Лика полюбуется. Не только мне тут придворным огнедышащим драконом подрабатывать.

— Привет, дорогой! — Женя, как всегда, опоздала, но я пропустил ее появление. Нервно нынче в нашем царстве-государстве, а я при исполнении. Нужно срочно везде натыкать видеокамеры. Здесь есть, но недостаточно. К тому же, камеры выводятся на охрану. А мне бы в кабинет, чтобы держать руку на пульсе и ничего важного не упустить.

Судя по тому, что я увидел, на лицо вопиющие нарушения, на которые не грех и указать. Но чтобы полную картину иметь, нужно изучить этот вопрос досконально.

Я галантен. Целую Женечке душистые пальчики, вижу, как она цветет улыбкой и хлопает ресницами. Я само очарование. Для двоюродной сестры ничего не жалко.

— Что ты опять натворил, мой мишка Гризли?

Со стороны может показаться, что мы любовники. На самом деле, между нами очень теплые родственные отношения в немного фривольном стиле — так сложилось.

Когда-то она играла мою фальшивую невесту. Сейчас я отдаю долг — играю ее молодого человека. В третий раз отдаю. Долг перед Женей — он такой, безразмерный. Но я не жалуюсь. Поражаюсь: почему ни одному из воздыхателей не приходит на ум проверить Женину родословную?

С другой стороны, раньше любовь между кузенами и кузинами была нередкой. И вообще мне нравится ухаживать за Женей — я только что это понял, уловив на себе Ликин взгляд. Это триумф. Песня песней царя Одинцова. У нее, судя по всему, тоже не все еще заржавело ко мне. Я бы ей отомстил. Отомстил так, чтобы на всю жизнь запомнила. Я мстительный. Жутко. Мстил бы и мстил…

— Ты куда смотришь, медведь? — незаметно наступает острым каблучком мне на ногу Женька. Это больно. Я мужественно выдерживаю ее коварную шпильку. — Имей совесть, Одинцов, тебе нынче положено меня облизывать взглядом, а не эту примадонну в красном. Кто она?

Женька не в курсе, кто такая Лика. Сестра появилась в моей жизни внезапно уже после того, как мы разлетелись по жизни в разные стороны с этой коварной женщиной.

— Новый продавец, — не лгу ни словом. И честно смотрю Женьке в глаза. Это у нас игра такая — нежные гляделки на публику. Чем больше, тем лучше. Но только не сегодня: я скоро окосею, наблюдая, что там творится вокруг Егоровой. Кажется, там какой-то мужик намертво приклеился.