Я снова вздыхаю.

— Хорошо бы. Но только я не могу. Пока не определится «да» или «нет». Не хочу дарить надежду на ребенка, а потом забирать, рассказывая о своем бесплодии.

Анька настораживается, как такса, что взяла след дичи.

— А ну посмотри мне в глаза, Егорова! — командует она и кулаком по столу — хрясь! И я снова поднимаю взгляд на мою боевую подругу. — Он же тебе нравится! Да нет, ты в него влюблена по уши! Точно! А чего это мы скромничаем и молчим, а? Я ей тут кандидатов ищу, из кожи выпрыгиваю, а она уже нашла и прячется в кусты. Так дело не пойдет! Он, да? Тот самый, да?

Я молчу. Но мое молчание красноречивее всяких слов. Не нужны они.

— Та-а-ак, — тянет Анька и улыбается довольно. — Слушай, все пучком! Понимаешь? Мы твоему Михе носик утрем и плешь его бархоткой начистим! Ребенок у нас уже есть — раз. Осталось лишь Одинцова охмурить — два. Придется постараться, подружка! Такие мужики дважды свои предложения не делают. А ты его — под зад коленом двинула. Обиделся небось. Поэтому план у тебя один — очаровать, околдовать, взять в плен!

— Нет, — упрямлюсь. — Я вообще с работы собралась уходить. Вакансии присмотрела. С глаз долой, из сердца — вон.

— Ой, дура-а-а-а, — кажется, Анька уже полностью разочаровалась в моих умственных способностях. — Ладно, попробуй уйти. Может, это и на пользу. Но за Одинцовым нужно побегать — однозначно. Это не я восемьдесят дней придумала, а ты. А уж если взялась — делай! Нельзя отступать!

Она еще зачем-то размахивала вилкой и записывала на мою подкорку бравурные лозунги. Наверное, она обладает нейролингвистическим программированием, потому что через время я сдалась.

— Ладно. Это даже интересно. Заодно и проверю, чувства у него ко мне или так. Но при одном условии.

Анька собралась драться не на жизнь, а на смерть. Я это по ее стиснутым челюстям поняла и глазам. Но и я как бы не рохля, что бы она обо мне ни думала.

— Я начну боевые действия, если тест покажет две полоски!

Анька крякнула. Пригубила вино. Ковырнула курицу. Съела ложку салата. Затем еще две — перепробовала все по очереди.

— Ладно. Пусть будет так. Но я бы посоветовала почву подготовить. Сработать на опережение. Что-то мне подсказывает, Егорова, что тест тебя порадует. А если нет, то нужно повторить заход с постелью. Не стесняясь. Я еще не забыла, как ты выглядела после той ночи! Он тебе подходит! А раз подходит — будет наш!

Анька сжала руку в кулак и потрясла им перед моим носом. Господи, с кем я связалась? Она ж с меня теперь не слезет, пока я… А с другой стороны, он — отец моего ребенка. Если вдруг. И… может, не все так плохо все же?..

Лика

Утром меня опять подташнивало. Или уже казалось — не понять. Я долго крутилась, вздыхала и сомневалась, но все же взяла в руки тест, предварительно изучив инструкцию.

Тест показал одну полоску. Огорчилась ли я? Да. Но разум твердил, что рано еще. Не так быстро все происходит. Поэтому волноваться и лить слезы причин нет.

Ровно в девять у меня зазвонил телефон. И, конечно же, это был не слон, а Одинцов. Тот, кому я приказала меня не тревожить. Но после вчерашней промывки мозгов я не знала толком, как себя вести. Рычать на него точно не хотелось. Поэтому я приняла вызов и позорно молчала. Даже не алекнула.

— Лик, пожалуйста, ответь, — вздохнул на том конце эфира Одинцов. И так у него проникновенно получилось, что я растаяла. Но какая девушка скажет об этом? Точно не я.

— Никого нет дома! — мстительно буркнула в трубку, но отключаться и не подумала. Пусть выкручивается, как может. А я посмотрю.

— Правда, что ли? — обрадовался Одинцов. — А со мной, значит, говорит Москва. И который там час в столице?

— В Петропавловске-Камчатском — полночь! — блеснула я знаниями, не сдавая позиций.

— А у нас девять утра. Выходной, — задушевным голосом выводит Одинцов арию терпеливого мужа. — Как ты себя чувствуешь?

Вот оно. Заботу пытается проявить. Интересно ему.

— Великолепно я себя чувствую, — не даю ему шанса тошнить своим гипертрофированным интересом. — Ты что-то хотел, Одинцов?

— Хотел, чтобы ты не сердилась на меня. Выгляни в окно, пожалуйста.

ешкин кот! Он что, меня измором решил взять? В одну секунду выветрились все Анькины наставления и включился режим броуновского движения. Я стянула халат на груди, метнулась к окну, высунулась чуть ли не по пояс.

Одинцов стоял под подъездом с букетом цветов. Невыносимо красивый и одинокий. В джинсах и футболке, что выгодно подчеркивала загорелые руки и чуть ли не трещала на могучей груди.