Закончилось все так же быстро, как и началось. Неуверенно опять потянулся к силе — вернулась в полном объеме. Подтянул к себе злополучные бумаги, оказались от Сатринса. Первое, на что обратил внимание это на дату. Получалось, что провалялся я минимум восемь дней, это при условии, что бумага сегодняшняя. А если нет, то и больше. В общем-то все встало на свои места. И девчонка под боком, и запаниковавший Абашаль, и даже Торший с веточками.

Из изученных свитков удалось получить еще несколько деталей: леди Омалин потеряла всякий страх и совесть. Первоначальная мысль, что девушка дежурит днями и ночами у кровати умирающего меня потерпело фиаско: усталость была явно от разбора бумажной волокиты. Мэр быстро вычислил, не только что феодом, управляю не я, но и что на этом можно подзаработать. Охамевшего градоначальника, надо будет поставить на место. Казнить, откровенно жалко: Сатринс был отличным хозяйственником, умело управлял людьми и держал градус благодушного отношения людей максимально высоким. Но проучить хитроумного гада надо непременно.

Встряска с возвращением магии не прошла незаметно для организма и даже недельный отдых не помог не уплыть в сон.

Последние несколько дней, утро у меня стабильно начиналось с какого-нибудь язвительного комментария Абашаля, в духе “солнце уже высоко, а леди все еще мнет подушку лицом”. Даже парочка запущенных подушек не произвела на джина никакого впечатления. А последний раз он ее поймал и запустил в меня обратно.

Отсутствие утренней побудки сразу же насторожило. Вспоминая вчерашний вечер, просыпаться я стала стремительно. Распахнув глаза сразу же уткнулась в пуговички рубашки, под которой медленно вздымалась грудь. Эту вещь я уже знала как облупленную. Ужас происходящего накатывал по нарастающей: от отсутствия в памяти того момента, как вчера уходила в кабинет, до того, что лежу в постели с мужчиной в неприличном виде, в неприличной близости, в неприличной позе. От количества слова “неприлично” мне явственно стало дурно. Вновь зажмурилась, от заполняющего меня чувства стыда. Я даже как-то тихонечко облегченно застонала впервые за неделю решив, мол хорошо, что маг без сознания. Внутри же все оборвалось и похолодело, когда сверху поинтересовались:

— Доброе утро, Леди Омалин. Вам плохо?

Я не буду открывать глаза. Вообще никогда. Потому что просто сгорю со стыда. Лицо даже сейчас полыхало огнем, о том, чтобы поздороваться с магом и речи идти не могло. Мне бы стоило порадоваться, что лорд Картел пришел в себя, жив, здоров, бодр… Но я даже глаза открыть не могла, все больше смущаясь: под одним одеялом, прижатая к теплому телу мужчины, еще и рука у него на груди лежит. Предательницу медленно притянула к себе и попыталась отстраниться, в планах было даже отвернутся от мага. Но меня тут же крепко прижали обратно, провели рукой по спине, явно поглаживая и до кучи поймали за ладошку. От внутреннего протеста глаза открылись, как раз в тот момент, когда мужчина поцеловал мою руку. При чем вид у него при этом был настолько официальный, как будто мы на балу, а не в его кровати. Но в глазах у мага плясали пьяные ледяные черти. О том в каком смятении и панике я нахожусь, лорд понимал и откровенно веселился. Не знаю почему, но в этот момент мне сильнее всего хотелось придушить Абашаля.

……………………

Вне зависимости от событий в своей жизни просыпался я всегда вместе с рассветом. Даже если поспал всего час, то все равно бодрствовал. Мог конечно потом вновь уснуть, если уж действительно вымотался.

Сегодняшний день не стал исключением и поэтому уже больше часа я позволял себе настоящую роскошь — просто валялся в постели. Вчерашняя потерянность прошла, моя жизнь и магия вновь были под контролем. Однако и сейчас будить девчонку было жалко. Она по-прежнему прижималась ко мне, положив одну руку на грудь. По сути лежала в точности так же, как когда я уснул. Сон однозначно пошел леди Омалин на пользу: в лучах зимнего солнца стало сразу видно, что синяки под глазами стали значительно менее заметными. Изящные, тонкие черты лица были расслаблены, представляя девушку абсолютно беззащитной.

О том, что нарушительница моего спокойствия проснулась стала понятно по моментально нахмуренным бровям. Через мгновение Киания открыла глаза и тут же их закрыла. На бледной коже щек тут же выступил алый румянец, нижнюю губу девушка закусила и при этом простонала что-то неразборчивое. Все это давало однозначное понимание, что леди сгорает со стыда от непристойности ситуации. Видеть девчонку такой смущенной, чувствовать так близко, стало непреодолимым искушением для издевательства:

— Доброе утро, Леди Омалин. Вам плохо?

Мне не ответили. Даже глаз не открыли. Зато румянец стал в разы ярче. И девушка погладила меня по груди. Я откровенно опешил, но лишь пока Киания не попыталась отстраниться и до меня не дошло, что это попытка сбежать. Надо же, почти купился на собственные фантазии. Какая-то внутренняя обида за такой подлый маневр, подтолкнула отомстить негоднице. Возможность уйти пресек на корню, крепче обняв и прижав Кианию к себе. Напряженно сжавшуюся в руках девушку легонько погладил по спине. Тут же поймал ладошку и поднес к губам. Леди наконец нашлась сил открыть глаза и мы встретились взглядами: ее полный возмущения и стыда и мой полный до этого момента неприкрытого веселья. Оно улетучилось в момент от одного вида Киании. Перепуганные распахнутые зеленые глаза, чуть нахмуренные брови, приоткрытый от возмущения рот с шелковыми губами, вздымающаяся от частого дыхания грудь под шелком ночной сорочки.

……………………………………

Даже пьяные ледяные черти вдруг сбежали от лорда Картел. И мне захотелось составить им компанию, потому что мужчина больше не веселился. На смену смешинкам, во взгляде мага пришло что-то темное и пугающее. Властное. Летнее синее небо в глазах заполонилось грозовыми тучами.

В предыдущий раз я не запомнила, как оказалась прижатой магом к постели. Все произошло тогда слишком стремительно, сейчас же все наоборот происходило чересчур медленно, будто мы мушки утопающие в виноградном сиропе. Мужчина смотрел не отрываясь мне прямо в глаза, а я, как зачарованная наблюдала за тем, как в них разворачивается грозовая буря. Продолжая придерживать, лорд уложил меня на спину, а сам навис сверху, едва касаясь своим телом. Несколько смоляных прядей упали на лицо мага, скрывая за собой скулы и часть шрама. Убрать непослушные волосы рука потянулась сама, легонько погладив мужчину по здоровой щеке. Неожиданно нежная кожа под моими пальцами. Оцепеневшая до этого, я почувствовала как бешено заколотилось сердце, как участилось дыхание и, кажется, перестало хватать воздуха. От прикосновения лорд слегка зажмурился, а потом вновь взглянул мне в глаза. И очень медленно склонился еще ближе, пока я не почувствовала как дыхание мага обожгло мои губы, как между нами остались считанные миллиметры, как мужчина осторожно поцеловал. Как отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза, пытаясь в них что-то найти и наклонился вновь касаясь губами губ, все больше вовлекая меня в происходящее. Теплая мужская ладонь неожиданно погладила живот прикрытый лишь сорочкой и линию ребер, заставив вздрогнуть и опомнится.

Едва ли лорд Картел позволил мне сбежать в этот момент. Но магия момента и сама разбилась о прозвучавшие в тишине комнаты голоса:

— Я хочу повидать хозяина, верный служитель Пемброк, — прошлось эхом по комнате завывание Ошант-Ака. Спутать потусторонние звуки с кем-то другим было сложно.

Маг от меня моментально отстранился, перенес вес на колени и повернулся к спасителям моей изрядно опороченной чести. Картина мне открылась удивительная. Трое из четверых посетителей пребывали в шоке. У ошанта просто лицо было частично скрыто, потому об его эмоциях было сложно судить. Абашаль в прямом смысле потерял челюсть и теперь она скорбно волочилась по полу. Пемброк стоял с широко поднятыми бровями, даже казалось, что все многочисленные морщины разгладились. Мастер Торший приходил в себя быстрее всех, сменив непонимание, неподдельным весельем и даже подмигнул мне. Лорд же медленно приходил в бешенство: профиль быстро стал хмурым, в глазах застыл лед, а по мне прошелся магический ветер.