Забираю пакет, и пока Мэйсон рыскает по шкафам, разбираю его наполнение на полу среди кучи газеток. Ароматы пряностей пробуждают желудок, который начинает одобрительно урчать и просить наполнить его чем-то большим, чем воздух. Едва держусь, чтобы не накинуться на еду и не поглотить всё одним махом. Мэйсон садится рядом, держа в руках бутылёк и комок ваты.

Парень приступает оттирать краску с моего лица и шеи, я же в ответ кормлю его и себя, подхватывая лапшу и пельмени палочками.

— Воняешь, как спиртовая бочка, — улыбается Мэйсон.

— Когда-нибудь ходил на свидание с проспиртованной девушкой?

— Ты — моя первая, — смеётся он, оставляя поцелуй в уголке моих губ.

Что-то моментально меняется в его взгляде, а воздух вокруг становится тяжёлым и наэлектризованным.

— Во многом первая.

Мэйсон

День за днём, неделя за неделей, кирпичик за кирпичиком, моя привязанность разрастается до неведомых пределов. Не припоминаю, чтобы когда-либо так легко сдавался и принимал своё бессилие и нежелание борьбы. Обычно я борюсь с чувствами, противясь им и отклоняя всякое притяжение. Не верю, что внутри есть тот самый выключатель, по щелчку которого можно что-то включить и выключить, но даже если он существует, мой заклинило, либо он вовсе сломался и отвалился.

Поворачиваю голову к окну и наблюдаю за снежной бурей, разыгрывающейся за стенами университета. Несмотря на количество выходных праздничных дней, я всё равно не особо люблю зиму, а именно эта зима, кажется, будет достаточно морозной и снежной. На календаре только конец ноября, а на улице уже полно сугробов. Днём они тают под солнечными лучами, превращаясь в слякоть и лёд, а утром и вечером обрастают новыми слоями. Парочку раз я чуть ли не расшибся из-за гололёда не только на машине, но и когда шагал пешком. Людей практически нет, либо в такую погоду каждый предпочитает оплатить поездку в такси, чем совершить пешую прогулку.

— Эй, — оборачиваюсь на голос с правой стороны.

Миниатюрная брюнетка переминается с ноги на ногу, хлопая глазами и теребя волосы. Клянусь, в её голове завывает вьюга, потому что более дебильного женского жеста мне ещё не удавалось видеть. Каждый раз, когда вижу накручивание локона на палец, борюсь с желанием не издать рвотные звуки. Не знаю, что может быть глупее. Возможно, им кажется, что он вполне невинен и показывает скромность, я вижу иное: согласие на всё.

Окидываю её взглядом и выгибаю бровь.

— Что?

— Привет.

Борюсь с новым желанием закатить глаза и отвернуться, но проигрываю и всё же закатываю глаза. Если бы несколько месяцев назад, она подошла ко мне также, то давно получила желаемое. Сейчас перед глазами только одна картина: Трикси, кончик носа которой измазан краской, и которая рисует сердечки валиком на стене. Конечно, от них ничего не осталось, когда всё завершилось, но я запомнил.

— Тебе помочь что-то достать? — игнорирую намёки, задавая вопрос, который абсолютно не к месту. Вряд ли она открывала книгу со школы.

— Нет, — растеряно щебечет девушка. — Я хотела…

— Понятно, — говорю я, когда она не решается продолжить.

— Ты не мог бы позаниматься со мной?

Едва не давлюсь от подступающего смеха, оставаясь с каменным выражением лица.

— Позаниматься?

— Ну, да… ты же занимаешься боксом.

Оглядываюсь, чтобы обнаружить скрытую камеру и людей вокруг, которые должны дружно выкрикнуть: «Розыгрыш!», но все занимаются своими делами.

Вновь возвращаю внимание к девушке.

— И что? Из всего населения Нью-Йорка, я — единственная надежда?

— Да, — улыбается она.

— Отличная шутка, я оценил.

Хочу свалить, но девушка дотягивается до предплечья, останавливая движение. Сбрасываю руку и смотрю на неё через плечо.

— Остались ещё?

— Я не шутила… мы могли бы позаниматься.

— Максимум, что я могу сделать: посоветовать зал.

Достаю телефон, который сигналит о принятии нового сообщения, и абстрагируюсь от потока слов, который летит в мою сторону. Тупо улыбаюсь экрану, читая уведомление от Трикси, которая просит взять ей книгу. Даю положительный ответ и получаю слова благодарности. Вновь сую телефон в карман и поднимаю голову.

— Есть ещё вопросы?

— Я…

— Пока, — киваю я, направляясь к нужному стеллажу, чтобы захватить книгу и покинуть библиотеку.

Девушка продолжает смотреть мне вслед, и только когда скрываюсь за поворотом, зрительная связь обрывается. Этого следовало ожидать: интерес возрастает, когда находишься в отношениях. Словно кто-то пытается испытать на прочность и проверить выдержку на стойкость. Клянусь, моё терпение может быть вечным, но всему есть конец. Она уже третья или пятая за сегодня и миллионная за неделю. Со временем я понял, что полный игнор тоже не действенный способ, приходится говорить, чтобы дать понять. Некоторые оскорбленно фыркали, кто-то говорил, что я скотина, козел и урод, кто-то, взмахнув волосами, отворачивался и уходил. Я был бы рад, если бы они вообще не подходили. Иногда хочется стать невидимкой, чтобы проплыть мимо, но я потрясно овладел навыком безразличия. Мир перевернулся вверх ногами, когда тебя обхаживает девчонка, а не ты её.