Закрыв глаза, я представляю, что остался без отца. Грудная клетка тут же сжимается, как и сердце внутри неё. Я даже не хочу думать, что его не будет в моей жизни. Он — всё для меня. Пример для всего. Я не могу и не хочу думать, что его не станет. Это выворачивает наизнанку, и я сам готов загнуться пополам.

— Давно? — тихо спрашиваю я, чувствуя мокрую футболку. Конечно, она плачет, у меня были бы те же эмоции.

— Пять лет назад.

— Тебе было семнадцать?

Трикси молча кивает, и мне становится ещё больней. Он не был рядом, когда ей исполнилось восемнадцать; не был рядом, когда она окончила школу, и когда поступила в университет. И сейчас, когда остаётся год до диплома — он не будет присутствовать рядом. Я знаю, как это важно. У неё вовсе не тот милый и нежный женский характер, а боевой отцовский, и я точно знаю, что душой она пошла в отца, если, конечно, её родители не были похожи ещё и внешне.

— Ты можешь не рассказывать мне, — выдыхаю я, понимая, как эти воспоминания могут сожрать заживо.

— В Афганистане. Он поймал пулю прямо в сердце.

Её голос срывается на последних словах, и у меня начинает кружиться голова. У него не было шанса выжить и быть с ней.

— Я не хочу говорить, что мне жаль, но это так и есть, — тихо говорю я, поглаживая её мокрую от слёз щёку.

— Всё в порядке, — хмыкает она, и я прижимаюсь носом к её макушке, втягивая аромат волос, который успел полюбиться.

Крепче обнимаю её и прижимаю к себе. Если Трикси не превратится в лепёшку на диване или не лопнет из-за моего веса, будет чудо, но я не могу отпустить её. Я вообще не хочу отпускать её, и будь моя воля, я мог силой прибить её к себе на последующий остаток жизни.

Подняв голову, она смотрит на меня заплаканными глазами, из-за чего моё сердце сжимается ещё сильней. Дерьмово видеть её такой. Я думал, что Трикси последний человек, кто будет показывать передо мной слабости, но это сближает нас. Перевожу ладонь на щёку и поглаживаю большим пальцем, наслаждаясь касанием к её телу.

— Мы не будем целоваться, — говорит она.

— Кто бы сомневался, — улыбаюсь я, но нарушаю только что сказанные слова, прижимаясь к её губам.

Это не тот поцелуй, который был в машине, не тот, что был вчера. Он совершенной иной: нежный и трепетный. Провожу языком по её нижней губе, и ладонь Трикси ползёт по моей груди, собирая все потрескавшиеся части души воедино. Я желаю её как ничто другое, и не будь она девственницей или засевшей в моей голове и сердце, я бы воспользовался ситуацией, взяв то, что желаю. Я тот ещё подонок, который уже делал это, но не могу с ней. На пути встаёт не только совесть, но и чувства, которые я испытываю к ней. Один неверный шаг перевернёт наши отношения с ног на голову, а именно сейчас, подобно тетрису, они складываются в единую мозаику. Я не отказываю себе в том, чтобы исследовать её тело. Это всё, что я действительно могу себе позволить.

Провожу ладонью по внешней стороне бедра, и рука исчезает под футболкой на девушке. Гуляю по изгибу её талии, сжав его и прижав её ближе настолько, насколько это возможно. Трикси не останавливает меня, в ответ, её рука сжимает моё предплечье, а я скольжу пальцами по линии позвоночника, из-за чего она вздрагивает, но не разрывает поцелуй. Её кожа похожа на идеальный шёлк, исключительно нежный и умопомрачительно мягкий. Кладу ладонь на поясницу и не могу решиться спуститься ниже. Касание кружева — это всё, что я ощущаю пальцами, проводя вдоль линии ткани. Оставляю её губы, прокладывая дорожку из поцелуев по подбородку, и перехожу на шею. Сильней сжав мою руку, девушка выдыхает, и я провожу языком по её коже, втягивая аромат тела. Я на краю и фокус порядочности размывается, стирая границы. Я на грани, но ладонь меня не слушает, переходя на ягодницы, сжимая и проводя по ткани, которая разделяет нас. Прикусываю её шею и жмурюсь, останавливаясь. Господи, чего мне это стояло, узнаю потом, но сейчас, я борюсь с подонком внутри себя.

Падаю лбом на её плечо и выдыхаю, убирая руки из-пол футболки. Трикси застывает, её пальцы продолжают впиваться в мою кожу, когда я кручу головой в разные стороны.

— Не могу, — хриплю я.

— Не можешь? — глухим голосом, откликается она.

— Я не могу.

С этими словами сползаю с дивана и, не глядя на неё, подхватываю постельное, удаляясь в комнату. Дверь закрывается за спиной, и я с силой бросаю всё в сторону шкафа. Ткань резко застывает в воздухе, а после, плавно падает на пол. Провожу ладонями по лицу и запускаю пятерни в волосы, одёргивая их.

— Чёрт! — шиплю я.

Я не могу взять то, чего хочу больше всего. Это сводит меня с ума. Я бы разгромил тут всё, но покажусь Трикси конкретным психом, который просто так уничтожает комнату. На самом деле, всё не просто так.

Слышу тихий стук по двери, и медленно поворачиваю голову в её сторону. Бельё валяется у дверцы шкафа, но мой следующий поступок ещё хуже. Я ухожу в ванную комнату и включаю холодную воду, надеясь на то, что получу заряд других чувств. Руки превращаются в лёд, но я упрямо держу их под струёй, но замираю, когда в отражении вижу Трикси.

— Ты только что сбежал от меня?

— Нет, — вру я, взяв зубную щётку.

— Мэйсон, ты только что сбежал от меня.

Поворачиваюсь и поясницей ощущаю холодный камень раковины. Трикси занимает стену напротив, и опирается на неё спиной, продолжая смотреть на меня.

— Почему ты сбежал? — снова спрашивает она.

— Потому что всё начало переходить не в то русло.

— В какое?

— Ты прекрасно понимаешь.

— И ты сбежал.

— Да, а что я должен сделать?

— То, что я могла позволить.