Шрифт:
Ты можешь всех переделать?
–Нет, но…
–Перестань быть наивным, Сократушка! Перестань задавать вопросы, на которые никто тебе не ответит!
–Но почему не ответит?
–Черт!.. Все молчат, и ты молчи. Не все так плохо, как
ты говоришь!
–Ах, не все?
–В жизни не только черное, но и белое.
–Гм, что белого остается все меньше!
–А ты успокойся! Я молчу, никому никаких дурацких вопросов не задаю!
Я разозлился:
–Молчи, ничего не говори против? Тогда чем я отличаюсь от молчащей скотины?
–Ты не молчащая скотина! Ты глупый осел, который болтает всякую чушь!
–Сама ты скотина!
Я побагровел от гнева и целых пять минут ругался с Мариночкой, выбирая разные непарламентские выраже-
ния и посылая друг друга в пешие эротические путешест-вия. Через пять минут мы чуть поостыли, помирились, закончив выяснение вопроса, кто тут скотина, а кто осел.
Мариночка села рядом со мной, целуя и шепча мне на ухо:
–Хватит тебе, Сократушка… Не волнуйся.
– Мариночка, ты больше не сердишься?– постарался улыбнуться я, однако улыбки не получилось, а вместо нее на моем лице появилась какая-то странная гримаса.
Мариночка, как всякая любящая женщина, не замедлила заметить изменения на моем лице:
–Что с тобой? Ты вроде смеешься или опять злишься?
–Я не злюсь… Мариночка!
–Сократушка!
–Мариночка!
–Сократушка!
Примерно минуты две мы целовались, называя друг друга коротко и ласково. Потом я решил продолжить наш разговор, что не стоило делать.
–Вот ты только что говорила мне: хватит болтать, а я…-
начал было я, но меня резко перебила Мариночка, насупившись:
–Перестань, как глупый осел, болтать…
–Ты опять?
–Перестань задавать дурацкие вопросы, прошу тебя, Сократушка!
Однако я не унимался:
–Дурацкие вопросы? Быть, как все? Верить твоему зомбиящику, что якобы все у нас хорошо?! Веселой психушке?
–Да, быть, как все, чтобы тебя не посчитали сумасшед-
шим!– прочувственно воскликнула Мариночка, сверкая глазами и покраснев от волнения.– Хватит твоих вопро-сов!.. Я стараюсь жить, не обращая внимания на многое плохое!
–Ах, ты не обращаешь внимания? Мол, все хорошо, прекрасная маркиза?
–Не все хорошо, но все-таки есть что-то хорошее!
–Значит, я должен дома говорить одно, на работе – другое, думать о чем-то третьем?!
–Не думай, раз не хочешь думать!
– Ах, вот так? Такое поведение называется двоящимся сознанием!
Мариночка фыркнула:
–Фу, наш мыслитель – шизофреник! Ну и словечки у тебя.
–Не поняла или не хочешь понять?
–Не хочу. Не думай о плохом.
–За меня будет думать фюрер?
–Это какой фюрер?– удивилась Мариночка, но по моей ухмылке поняла, на кого я намекаю. – Ты что, фашист?
–Гм, это почему?
Мариночка минуту помолчала, потом откровенно сказала:
–А по телевизору говорили, мол, все, кто против Вождя, – фашисты.
–Ничему уже не удивляюсь. Скоро по этому зомбиящику заявят, что наш Телевождь полетел в космос воевать с инопланетянами, а ты этому вранью тоже поверишь.
–Ладно, хватит…– шумно вздохнула Мариночка. – Не думай о плохом.
–Наивная… Ты стараешься не замечать, да? А ты помнишь…– И тут я вспомнил репортаж о роботах хирургах, которые бодро входили в операционную одной клиники Москвы – Резиновой.
–Вот! Есть же что-то хорошее!– радостно воскликнула Мариночка.
–А ты забыла о больных, лежащих в коридорах больниц? Ты забыла о больших очередях в наших поликлиниках?– напомнил я с нескрываемым негодованием.
–Я не забыла, но…
–Не забыла?!..
–Да!… Если есть что-то хорошее, почему этому не
радоваться?
–Всего один процент хорошего,– с раздражением возразил я.– Только один процент! Гламур тебе заслонил правду жизни?
– Ой!.. Хватит издевок, хватит твоей иронии! Ты обозлился, что тебя сократили!
Я пронзительно закричал:
–Да!.. Да, я злой, что меня сократили! Что не могу сейчас работать по специальности! Почему я должен быть рад всему, как ты?! Почему я должен быть рад этой всеобщей веселой психушке?! И почему на мои вопросы не отве-чают? Правду мать тяжело слышать?