Тось пожал плечами.

— Да оставайтесь! Вон, полдеревни домов свободных, выбирайте, какой понравится. Если с севом поможете, вообще благодарен буду!

Господин Амати шумно вдохнул и выдохнул.

— Ладно, если ты не против, то останусь! А теперь, с твоего позволения, я хотел бы отдохнуть. Всю ночь ехал, устал, как собака. Выделишь мне лавку в своем доме, пока я не выберу свой?

— Там куча свободных комнат и даже с лавками, — Тось махнул рукой на дверь, вставая — идемте, провожу! Только на разносолы не надейтесь, готовлю сам, как умею!

На это господин Амати усмехнулся и хотел что-то ответить, но в этот момент в окошко постучали.

— Кого там еще нелегкая принесла? — недовольно заворчал Тось. — Вчера же все обсудили, опять что-то непонятно? Ладно, пойду гляну, что там у них…

Эльф, к своему удивлению, тоже ощутил прилив интереса к тому, что происходит, и направился следом за ним.

На улице Тося ждали литераторы, одетые как самые обыкновенные крестьяне.

— Доброго утречка, Ваше Темнейшество! — широко улыбаясь, поприветствовал его прозаик. — А у нас для вас сюрприз! Гляньте, кто к нам с обозом пожаловал!

Он сделал шаг в сторону, и за его спиной обнаружилась смущенно комкающая в руках платочек Цинька. Та самая Цинька, которую он благополучно отпустил в деревню после того, как продал свой «замок» в Черных Ключах. Еще и денег дал, помнится. Так что обижаться ей вроде не на что. Или есть?

— Ну, здравствуй, подруга, — сказал он, разглядывая свою бывшую служанку. Выглядела девка явно не очень, похудела, побледнела. Не кормили они там ее, что ли? — Ты какими судьбами здесь?

На эти слова, к огромному удивлению Тося, Цинька вдруг с воплем повалилась на колени и запричитала:

— Господин Тось, не гоните, семерки ради! Век за вас богов молить стану! Рабой вашей назовусь, только не гоните!

Тось стремительно слетел с крыльца, схватил девку за плечи и поднял с колен.

— Что случилось? Говори, быстро!

Та залепетала, захлебываясь слезами:

— Когда вы уехали, я домой вернулась, как вы и велели. Сначала все нормально было. А потом про меня сплетни пошли. Стали говорить, что я вашей полюбовницей была, когда у вас жила! Меня теперь все падшей считают, говорят, что я бесстыжая, гуляла, как хотела, а теперь честную из себя строю! Дядька Зборий меня из дома выгнал, говорит: пошла прочь, пропащая! Я всю зиму в нашем старом домике жила, что от родителей остался. За дровами в лес сама ходила, никто и хворостинкой не поделился. Еду, и ту мне продавали втридорога! А сейчас хоть на улицу не выходи, соседи пальцами тычут, бабы плюются, мужики гогочут, так и норовят ухватить! И деньги у меня кончились! Не гоните, господин Антосий, я что хотите для вас делать буду!

— Да чтоб вас!! — в сердцах выплюнул Тось.

И тут же захлопнул рот, увидев, как напряглись литераторы.

— Ладно, — выдохнул он через несколько мгновений и привлек к себе плачущую Циньку, обнимая. — Пусть живут, олухи! А ты не реви, останешься здесь, места хватит!

Цинька, всхлипнув, вдруг обхватила его за шею и поцеловала в обе щеки.

— Храни вас боги, господин Антосий! Храни вас боги! Я всегда знала, что вы добрый!!

И, смутившись, тут же отскочила от него и бочком, пряча глаза, но, тем не менее, уверенно, почти по-хозяйски, прошмыгнула мимо эльфа в дом.

Литераторы, переглянувшись, заухмылялись, господин Амати бросил на Тося странный взгляд, а Тось….

Тось почесал затылок и неожиданно для себя широко улыбнулся. Он чувствовал себя так, будто его окатило ранним утром росой с березы. Слегка ошалевшим, радостным и… живым. Боги знают, почему….

Конец.