– 10 недель?.. – это всё, что ты сумел выдавить из себя, едва ли понимая о чём вообще шла речь, но, видимо, подсознательно пропуская по всем раскрытым нервам высоковольтные разряды происходящего, принимая всё это не осознанно, а именно физически.

– Да, тот самый критический срок, который обычно приводит к подобным последствиям. У вашей… у мисс Льюис диагностирована трубная беременность и по всем показателям, у неё должен был вот-вот случиться разрыв плодовместилища. При чём первичная истмическая беременность приняла угрозу интерстициальной. Думаю, какой-то внешний или психологический раздражитель стал причиной самопроизвольного трубного аборта буквально за несколько часов, а то и минут до полного разрыва трубных тканей. Можно сказать, благодаря последнему фактору мы сумели предотвратить не только потерю маточной трубы (а вместе с ней и способность к зачатию с деторождением), но и избежать летального исхода в целом.

– Избежать летального исхода?.. – наверное, это единственное, что до тебя дошло, полоснув реальным скальпелем по сердечной мышце и опорным сухожилиям. Остальное?.. Как в тумане несколько секунд или в застывшей в воздухе вечности.

– А вы бы не могли разъяснить некоторые моменты более доступным языком? Мы понимаем, вы только что проделали сложную операцию и иногда бывает трудно сразу же переходить на общедоступный лексикон. Но и мы сейчас тоже несколько шокированы случившимся.

– Вы ведь уже сообщили ближайшим родственникам мисс Льюис? С медицинской страховкой у неё конечно всё в порядке, но, учитывая сложность и крайнюю специфику ситуации, думаю, об этом должны узнать очень близкие ей люди. Тем более операция проводилась на грани критического риска. Обычно лапароскопия редко применяется при высокой потери крови и тем более при геморрагическом шоке II и III степени… И да, простите! Вы абсолютно правы, я иногда забываюсь после очень тяжёлой смены и особенно по окончанию сложных и долгих операций. Могу только успокоить, что подобный вид хирургического вмешательства намного щадящий и исключает полостное вскрытие, как при лапаротомии. В данном случае, в животе пациентки делается три небольших прокола, куда вводятся рабочие инструменты – троакары, с помощью которых на монитор передаётся изображение органов малого таза. После окончательного подтверждения диагноза нами была проведена туботомия – вскрытие маточной трубы с последующим удалением плодного яйца и полной очистки брюшной полости от остатков яйцеклетки и сгустков крови. Операция прошла успешно и без каких-либо непредвиденных осложнений. Мы сохранили маточную трубу со стопроцентной уверенностью, что после восстановления и реабилитационного периода она будет функционировать, как и прежде. Разве что планирование зачатия ребёнка теперь придётся отложить не менее чем на 3-4 месяца.

– А как она сейчас сама? Когда будет можно её увидеть?

– Думаю, в ближайшее время каких-то особых проблем с этим возникнуть не должно. Главным критерием перевода пациента в палату является наличие сознания, да и при подобной операции с минимальным риском для женского здоровья, пациентка может выписаться со стационарного лечения буквально на третий день. Швы снимают где-то уже через неделю. Если бы мисс Льюис диагностировали эктопическую беременность хотя бы за несколько недель до этого, она бы избежала столь критического ухудшения, как и возможных отрицательных последствий. Обычно выход из общего наркоза длиться около четырёх часов и в течении ближайших полусуток нам придётся вводить ей обезболивающие препараты, так что вполне возможно, что всё это время она будет пребывать в состоянии полусна (не говоря уже о побочных эффектах от общего наркоза). Вы конечно же можете её вскоре навестить, но вот какое у неё будет при этом состояние, этого я обещать пока не могу.

Что это было? Что ты почувствовал? Угрозу разрыва или несколько мгновений вашей обоюдной смерти? Сколько это длилось? Как долго твоё сердце гоняло по артериям и венам жидкий азот её чистейшего яда, парализуя каждый нерв и нейрон своим изголодавшимся чёрным вирусом? Словно она не соображала от остервенелого ликования, как рвала тебя изнутри с одной единственной целью – уничтожить и убить, вгрызаясь в сердце и сознание, подрезая связывающие вас нити… Господи! Она что не соображала? Вы же одно целое! Один общий и цельный организм! Обруби хотя бы одну нить и вас накроет обоих! Никто из вас больше не сможет дышать без этой связи… без осознания, что вы не дышите вместе!

Как долго ты чувствовал всё это? Сколько простоял в полном оцепенении в кругу этих людей, глядя в лицо незнакомого тебе доктора и слушая голоса, слова едва достигающие центра твоего аналитического мышления? Казалось, что ты даже не различал кто, когда и что говорил, но твой мозг поглощал всё, каждую произнесённую фразу, ту или иную интонацию говоривших, потому что твоё тело воспринимало всё! Впитывало и реагировало на тот или иной участок разговора нужной реакцией, резало сухожилия, дробило кости и рвало сердечную мышцу там, где смысл сказанного достигал нужной цели – точно на поражение, в жизненно важный узел…

Может частично ты и находился в прострации (или под действием глубокого наркоза), представляя из себя лишь внешнюю оболочку Дэниэла Мэндэлла-младшего, но только не твоя тьма, удерживающая тебя на плаву. Она запоминала всё, насыщаясь новым безумием кошмарной действительности, заставляя тебя стоять на ногах, стимулируя твои мышцы энергетическими потоками своего чёрного эликсира. Нет, она не даст тебе упасть и лишиться сознания, даже когда тебя выбьет глубинным разрядом долгожданного облегчения. Она вынудит вспомнить всё! Вспомнить, осознать и… пережить этот ужас снова и снова, пока не доберётся до нужного ей центра эмоционального обеспечения… Пока не отключит, не перезапустит и не перепрошьёт до основания твою сущность новым штаммом своего мутировавшего вируса!

– У вас же здесь должны быть палаты-люкс или что-то в этом роде? Пусть её переведут в самую лучшую и не обязательно в отделении гинекологии. И… – это явно говорил не ты пускай вполне привычным для окружающих бесчувственным голосом. Это была она. Она говорила за тебя… решала за тебя… она уже добралась до твоих чувств, обрубая один за одним нужные каналы. – Вы бы не могли вместе с обезболивающими вколоть ей снотворного. Думаю, ей будет лучше провести остаток дня и всю последующую ночь в восстанавливающем сне.

– Вы действительно этого хотите? Я думал… вы собирались её проведать…

В этот момент тебе (или ей) откровенно говоря было плевать, кто и что думал, и как на тебя при этом смотрел не только врач, но и лучший друг со своей более шокированной супругой.

– Да, я этого хочу! У неё был слишком тяжёлый день. Ей нужны силы, и я не думаю, что очнувшись сейчас, её потянет в таком виде и состоянии с кем-то говорить и общаться. Тем более после того, как она узнает, что с ней случилось…

– Дэн!.. – Дэниз изумлённо выдохнула твоё имя совсем рядом и даже схватилась (и довольно-таки сильно) дрожащими и очень цепкими пальчиками за твоё предплечье. Не похоже на поддерживающий жест, но всё это теперь выглядело частью какого-то абстрактного сна. Ты едва её расслышал, как и едва почувствовал давление её пальцев. Будто через какой-то вибрирующий слой плотной воды или вакуума.