Светские власти воспользовались позицией Нила Сорского и его последователей в собственных интересах. Как показывают исследования последних лет, в этом случае преподобный Нил и его последователи оказались если не прямыми агентами великокняжеской власти, то использовались представителями власти для атаки на церковную собственность 295 .

В полной мере тогда это не удалось сделать. Но возвышение светской власти над духовной заметно повлияло на имущественное положение Русской Церкви во второй половине XVI столетия. Если авторитет святителя Макария позволил ему в 1551 г. отстоять церковные земельные владения от покушений на них светских властей, то во второй половине XVI в. более слабые и менее авторитетные церковные владыки уже не могли остановить этот процесс, поэтому права на церковные и монастырские вотчины, а также различные льготы для церковных земель постоянно сокращались.

В результате, к концу XVI в. светские власти пользовались значительной свободой в отношениях с церковными иерархами. Поэтому вовсе не вызывает удивления тот факт, что инициативу введения патриаршества в России, то есть официального оформления независимого, признанного всеми Православными Церквами, статуса Русской Церкви, проявили именно светские власти: царь Фёдор Иванович и его шурин, боярин Борис Фёдорович Годунов. Впервые эта идея была высказана в 1586 г. приехавшему в Москву «за милостынею» антиохийскому патриарху Иоакиму, и тот обещал передать пожелание московских правителей другим вселенским патриархам. Два года спустя, в июле 1588 г., в Москве «ради милостыни на церковное строение» оказался константинопольский патриарх Иеремия. В этот раз московские власти были гораздо более настойчивы: после радушного царского приёма, осыпанный дарами патриарх Иеремия оказался… фактически под домашним арестом на Рязанском подворье, где провёл полгода. Все это время с ним велись сложные переговоры, но Иеремия отказывался самостоятельно возвести московского митрополита Иова (митрополит с 1586 г.) в патриарший сан, предлагая различные половинчатые решения. И всё же в январе 1589 г., при условии, что он будет отпущен обратно в Константинополь, патриарх Иеремия согласился исполнить волю русского царя.

После этого русские власти решили соблюсти все формальности. 17 января решение царя Фёдора Ивановича поддержала Боярская дума вместе с Освященным собором. 23 января была проведена процедура выбора царём патриарха их трёх предложенных кандидатов на этот пост, затем в тот же день в царских палатах состоялось наречение Иова в патриархи, а Иеремия и нареченный патриарх Иов отслужили краткий молебен в Успенском соборе. Кстати говоря, в этот день Иов, которого на протяжении полугода не допускали к патриарху, впервые встретился с Иеремией. Наконец, 26 января в Успенском соборе Иеремия с сонмом архиереев совершил над Иовом полную архиерейскую хиротонию.

Патриарх Иеремия провёл в Москве ещё несколько месяцев, на протяжении которых под бдительным контролем царя Фёдора Ивановича и Бориса Годунова создавалась «Уложенная грамота об учреждении в России Патриаршего престола» 296 . Эта грамота интересна ещё и тем, что впервые в официальном государственном документе содержится почти дословное воспроизведение идеи «Третьего Рима», которая должна была подтвердить законность и логичность утверждения в России высшего церковного титула: «Понеже убо ветхий Римъ падеся Аполинариевою ересью; вторый же Римъ, иже есть Костянтинополь Агарянскими внуцеми… обладаем; твое же, о благочестивый Царь, великое Российское царствие, третей Римъ, благочестиемъ всехъ превзыде… и ты единъ подъ небесемъ Христианский Царь…» 297 . Следовательно, впервые русские церковно-политические власти добились от вселенского патриарха признания особой миссии России в мире. А ведь до того времени греки, и прежде всего, представители восточных Церквей очень долго отказывались соглашаться с тем мнением, что Россия стала носительницей особой христианской миссии. Показателен в этом отношении пример преподобного Максима Грека, одного из самых авторитетных греческих мыслителей, который не признавал ни русских «новых чюдотворцев», ни новых представлений русских православных людей о своем месте в мировом пространстве 298 .

Только в мае 1589 г. Иеремия, подписав грамоту и получив от царя щедрые подарки, уехал из Москвы. В мае 1590 г. он созвал в Константинополе собор, который утвердил патриарший сан за предстоятелями Русской Церкви и пятое место русского патриарха в числе иных православных патриархов. Соборную грамоту, подписанную тремя патриархами (отсутствовала подпись Александрийского патриарха, потому что Александрийская кафедра была тогда вакантной) и другими епископами 299 , в июне 1591 г. доставили в Москву. Русские власти потребовали, чтобы московский патриарх был поставлен на третье место. В 1593 г. в Константинополе в присутствии московского посла Г. Афанасьева состоялся новый собор восточных иерархов, в котором участвовали патриархи Константинопольский, Александрийский (временно управлявший также Антиохийской кафедрой) и Иерусалимский. Собор согласился с возведением предстоятеля Русской Церкви в патриарший сан, но отказал поставить его на третье место в диптихе Православных Церквей и установил для московского патриарха лишь пятое место. Отказались греки и от признания особого роли России в христианском мире: ни в грамоте 1590 г., ни в Деяниях Константинопольского собора 1593 г. нет никакого упоминания о России как о «Третьем Риме» 300 . Впрочем, чтобы подчеркнуть своё уважение к русскому государю, Собор приговорил, что «благочестивейший царь московский и самодержец всея России и северных стран» будет вспоминаться в священных службах восточной Церкви «по имени, как православнейший царь» 301 . Как можно видеть, усилиями светских властей, Русская Церковь достигла цели, путь к которой начался ещё в середине XV в. – обрела патриаршество и сравнялась с иными Православными Церквами в своем статусе. Однако попытка русских светских властей ещё более возвысить авторитет Русской Церкви, а также добиться признания от восточных патриархов особой роли России в мировой истории не увенчалась успехом.

Annotation. The inscriptions of Moscow Russia are rarely used as a source containing important historical information. In the paper discusses two epigraphic monuments of the 17thcentury related to the events of the Time of Troubles – gravestones with the epitaphs to Alexey Vasil’ev son Nazimov (Pskovo-Pechersky monastery) and Melentey Filipievich Kapustin (Spaso-Vorotynsky monastery), who died in the battles of 1606–1607. The first epitaph allows you us to set the establish the date of the second battle at Kromy and attribute it to August 31, 1606. The second epitaph is so far the only evidence of the participation of service people of Vorotynsk in the battle of the Voronya River on June 12, 1607.

Key words: Time of Troubles, inscriptions, epitaphs, new sources.

В сферу научных интересов Н. С. Борисова входят духовная культура и политическая история Древней Руси «накануне конца света». С конца XV в. среди массовых предметов личного благочестия на Руси распространяются монументальные эпиграфические памятники нового типа – белокаменные намогильные плиты с эпитафиями. Несмотря на постоянно растущее число публикаций, эти источники нередко рассматриваются как свидетельства «второго», а то и «третьего» плана и всё ещё находятся на периферии научных исследований, что неудивительно при обилии традиционных источников. Как исключение можно назвать попытку А. А. Зимина вывести отсутствующую в традиционных источниках дату битвы на Вырке из эпитафии князю Юрию Юрьевичу Мещерскому, который

23 февраля 1607 г. 304 Р. Г. Скрынников полагал, что «точная дата сражения на Пчельне (3 мая 1607 г. – А. А.) обозначена на надгробии Б. П. Татева» 305 , хотя эта дата по григорианскому календарю (13 мая 1607 г.) дана в «Московской хронике» Конрада Буссова 306 . В данной статье будет продолжена эта традиция сопоставления уникальных эпиграфических данных со сведениями из письменных источников. Это поможет выявить некоторые важные детали событий Смутного времени.

Комплекс надгробных плит в пещерном некрополе Псково-Печерского монастыря является ценнейшим, но не до конца оценённым источником по военной истории России второй половины XVI – первой четверти XVIII в. Обозначенные на них даты гибели служилых людей отражают их участие в битвах и осадах Ливонской, Малой и Великой Северных войн, а также Смутного времени.

Одним из примеров значимости данных источников, выявляемой при их комплексном анализе и в сопоставлении с традиционными источниками, является белокаменная надгробная плита-вставка с эпитафией Василию Васильеву сыну Оболиянинова (СIR0128). Из челобитной его вдовы известно, что погиб в битве на Вырке, тогда как эпитафия, сообщающая о его гибели

даёт точную дату сражения – 12 февраля 7115/1607 г. 307