– Герр Карльхен думал, что вы предпочитаете получить шпиг здесь, в лагере. Здесь вы его дали, здесь и получаете обратно. Он говорит, что вы опасались обыска в воротах.

– Нет, нет, cheri франц.)>. Я этого шпига не возьму, потому что не отступлюсь от сделки. Я за тебя заплатил, я подождал до четверга, с моей стороны все условия выполнены. Теперь ты переселишься сюда и будешь служить у меня.

– Герр Жожо!
– Берл поднял длинные ресницы.
– Никак нельзя, право, никак нельзя. Вы не знаете герра Карльхена...

– Ты ведь хотел учиться по-французски! Скажи-ка "Месье Жожо"...

– Месье Жожо...

– Je vous aime beaucoup франц.)>...

Берл покачал головой.

– Пожалуйста, герр Жожо, не смейтесь, но я никак не могу остаться у вас.
– И он шепнул, почти касаясь губами уха француза.
– Он убьет нас обоих. Факт!

– Ох, и кокетка же ты!
– Жожо снисходительно хихикнул.
– А я тебя не уступлю. Посиди-ка здесь, я сам пойду поговорю со страшным Карльхеном. Шпиг мы ему все-таки вернем...

– Нет, - умолял Берл.
– Не делайте этого, месье Жожо. Он страшный человек... у него топор под матрацем...

– Не ломай комедию!
– Жожо шутливо погрозил пальцем.
– По-моему, ты был бы очень рад, если бы я из-за тебя подрался с Карлом. Чтобы весь лагерь говорил: "Вон идет красавчик Берл! Два капо из-за него дрались топорами!"

Юноша выскользнул из рук Жожо и сердито надул губы.

– Не верите! Ну, так попробуйте. Карльхен меня не отдаст!

– Я тебя купил, - сказал Жожо, снова протягивая руку.
– Сделка есть сделка, на этот счет у нас строго.

Но Берл увернулся еще раз.

– Не ходите хоть сегодня, он сейчас очень злой. Пожалуйста, не ходите сегодня, месье Жожо!
– И он побежал к выходу.

* * *

В конторе Карльхен долго чертыхался и только потом дал высказаться писарю.

– Чего ты, собственно, хочешь?
– прохрипел Эрих.
– Так расходился из-за двух мисок! Согласись, что мусульманам надо пораньше отужинать и...

Карльхен снова забушевал. Писарь невозмутимо глядел на него сквозь очки.

– Слушай, - сказал он наконец, когда Карльхен умолк.
– К чему все это, ведь ты завтра, может быть, последний день в лагере.

– Не треплись!
– отмахнулся Карльхен и рассказал об инциденте с конвойным.

– Вправду он тебя треснул?
– засмеялся писарь.
– Это тебе на пользу. Но ты не придавай этому большого значения. Завтра...
– Эрих встал и шепотом сообщил на ухо Карльхену важную новость.
– Рапортфюрер мне оказал, что завтра утром в лагерь приедет доктор эсэс Бланке. Зеленые не пойдут к Моллю...

– Значит, призыв будет здесь, на месте?

– Дай мне договорить. О призыве я ничего не знаю, но дело в том, что Копиц хочет произвести впечатление на этого доктора и показать ему несколько здоровых и крепких ребят. В лагере сегодня была катавасия: слышал ты, что Дейбель застрелил Шими-бачи? Ага, так садись и слушай. Как ты знаешь, Оскар хотел сегодня утром рапортовать, что в лагере тиф. Копиц не допустил этого. Потом он позвонил доктору Бланке и доложил ему, что в лагере есть больные с высокой температурой. Бланке приедет завтра, надо, чтобы у него осталось хорошее впечатление от лагеря. О тифе никто и не заикнется...

– А почему?

– Он еще спрашивает! Да ведь если на нас из-за эпидемии наложат карантин, не бывать тебе новобранцем!

– Я и так не верю, что попаду в армию. Мне уже и не хочется.

– А сидеть в лагере под карантином хочется? Тогда ведь ничего не достанешь из-под полы? И потом ты, как старый хефтлинк, должен знать, что лагерь с больными мусульманами - опасное место. От него недалеко и до газовой камеры!

– Что верно, то верно. А кто, собственно, хочет карантина?

– Оскар, я же тебе говорю.

– Оскар - сволочь! У него уже на совести Пауль, а теперь вот Шими-бачи...

– Вот видишь, - сказал писарь, радуясь, что наконец натолкнул тупицу Карльхена на нужный вывод.
– Теперь тебе ясно, что надо сделать? Сегодня вечером ты и Коби зайдете в больничные бараки и объявите там во всеуслышание: "У вас только жар, и больше ничего. Если завтра кто-нибудь посмеет обмолвиться немецкому врачу, что у него сыпняк, мы его собственноручно пристукнем". Понятно?

Карльхен усиленно думал, шевеля губами, словно повторяя что-то, потом вдруг махнул рукой и проворчал:

– Хотел бы я знать, при чем тут пара мисок, из-за которых я сюда пришел?

Эрих похлопал его по плечу.

– Все это тесно связано. Наши враги в лагере рвутся к власти, защищают мусульман, хотят карантина, хотят расширить лазарет, ускорить раздачу ужинов и прочее. Но вот погоди, мы снова возьмем лагерь в свои руки, тогда и ты наведешь порядки по своему вкусу - и с мисками и со всем. Не так ли?

* * *

Пока в конторе происходил этот разговор, Зденек расхаживал перед кухней. Гонзу он нашел быстро, тот топтался в хвосте очереди, к нему было нетрудно подойти, и сегодня он оказался гораздо разговорчивее, чем в прошлый раз. С веселой искоркой в глазах Гонза рассказал Зденеку новость со стройки. От Иржи на этот раз ничего не было, но Гонза беседовал с его ближайшими друзьями. Они сообщили, что староста их лагеря, немецкий политзаключенный Густль, уже начал обрабатывать своего рапортфюрера.