Вырываясь из крепких рук румына. Фриц прошипел:

– Пусти!.. И меня хотите прикончить? Всех немцев решили зарезать!

– Отпусти его, - сказал Оскар товарищу.

Отпущенный Фриц растерялся. Чех и румын были на голову выше его и стояли, готовые отразить нападение. Выхватить нож Фриц все же не решился.

Капо Карльхен стерег Янкеля; тот лежал на полу за занавеской, и даже от оплеух не приходил в сознание. Теперь капо подошел к стоящим над телом Пауля. Он тоже был озлоблен, но владел собой лучше, чем Фриц.

– Не ори!
– хмуро сказал он Фрицу.
– Будет следствие, все выяснится. Янкель скажет нам, почему он это сделал.

Фриц опять стал бушевать и сунул руку за пазуху, ища нож.

– Что-о?
– кричал он.
– Вы еще не прикончили эту сволочь?. Где он?

– Отстань!
– решительно сказал Карльхен.
– Жида повесят, можешь не сомневаться. Но прежде он скажет нам, кто его подослал.

– Прошу тебя, Карльхен, - обратился к нему Оскар.
– Не повторяй и ты этих глупостей. Кто мог подослать Янкеля?! Разве не видишь, что он лежит там без сознания? Ведь это же больной человек.

Карльхен сверкнул глазами.

– Больной? Он убийца, и баста! А кстати, кто в нашем лагере отвечает за больных, а?

Оскар умолк. Да, в этом есть доля правды. Ведь еще два дня назад маленький Рач сказал, что Янкель эпилептик и его нельзя держать в парикмахерах.

У входа в барак возникло движение, толпа любопытных, которых не впускал штубовой, расступилась. Вошел писарь, покрасневший, запыхавшийся. Только сейчас, вернувшись из комендатуры, он узнал о происшествии. Сам Хорст ждал его у ворот, и они вместе поспешили в немецкий барак.

Все взгляды обратились на них. Хорст снял шапку и остановился над телом Пауля, словно готовясь произнести надгробную речь. Глаза Эриха беспокойно мигали за стальными очками. Он поглядел на Карльхена, Фрица и обоих врачей, пытаясь угадать, что произошло между ними.

– Ну, писарь, - зловеще сказал Фриц, - это я твоих рук дело. Погляди, что натворили твои новые дружки.

Эрих, словно не слыша, обратился к Карльхену:

– Ты был при этом?

Карльхен переменил позу. Воинственное выражение на его лице сменилось хитроватым.

– Не был, - коротко ответил он.

– Так как же было дело?
– нетерпеливо крикнул писарь.

– Не кричи, Эрих, - почти прошептал Карльхен.
– Не тебе это дело расследовать. Позови-ка рапортфюрера.

Писарь почувствовал, что дело плохо, но все-таки заупрямился:

– Чтобы вызвать рапортфюрера, надо знать, зачем. Скажешь ты мне или нет, что случилось?

Карльхен молчал, хмуро глядя ему в лицо. Писарь с недовольным видом обратился к Оскару:

– Что же случилось?

– Берл прибежал в лазарет с известием о несчастье. Антонеску и я сразу же поспешили сюда. Здесь мы нашли Пауля, он умер у нас на руках. Тот, кто его зарезал, лежит вон там, у окна. Он эпилептик, невменяемый человек. Сейчас он без сознания.

Оскар умолк, в бараке настала тишина.

– Что же вы двое дурите?
– раздраженно повернулся писарь к Карльхену и Фрицу.
– Случилась беда, а вы глядите на меня, словно Пауля убил я...

– Ну и что ж?
– дерзко крикнул Фриц.
– Это еще надо выяснить. Забыл ты, что ли, как сам говорил: передай Паулю, что я с ним расправлюсь за ту сломанную челюсть...

– Никогда я этого не говорил, сукин ты сын!
– накинулся на него Эрих.
– Ты врешь, передергиваешь!

Фриц усмехнулся, оскалив зубы.

– Я вру? Ты так не говорил?
– он повернулся к Карлу и кивнул на Эриха.- Ты слышишь?

– Я только предостерег Пауля через тебя, вот и все, - хрипел писарь; шрам у него на шее побагровел.

– Кто же тогда подослал Янкеля?
– тихо спросил Карльхен.
– Жиды?

– И они тоже, - Фриц подлил масла в огонь.
– Жиды и Эрих - это ведь одна шайка-лейка, которая верховодит в лагере.

Хорст поднял голову.

– Что за чушь вы несете, ребята! Лагерь возглавляю я. Такие разговорчики бросают тень и на меня. А ведь вы знаете, что Пауля, этого доброго немца, я любил, как родного брата...

– Эту трепотню ты оставь до похорон, - проворчал Карльхен.
– Сейчас не об этом речь. Лагерем ты руководишь, как флюгер ветром. Ты пятое колесо в телеге, Хорст, и не путайся в это дело. Пауля убили не случайно, и мы не знаем, чьих рук это дело. Комендатура должна немедленно расследовать его. Если писарь сейчас же не отправится туда с рапортом, немецкие зеленые пойдут к воротам без него и попросят рапортфюрера выслушать их.