Фрид Норберт
Шрифт:
Две или три девушки не вняли этому зову и, ускорив шаг, скрылись в бараках. Но одна нерешительно подошла.
– Кто вы? Что вам нужно?
– Я староста лагеря и хотел бы поговорить с вашей старостой.
– С Илоной?
– Да. Позовите ее сюда. Скажите, важное дело.
Девушка кивнула и побежала к бараку. Через минуту вышла Илона, на ходу повязывая платок.
– Сюда, - прошептал Хорст.
– Сюда, пожалуйста.
– Что-нибудь случилось?
– спросила она, подойдя к забору.
– Не беспокойтесь, ничего. Я только хотел поговорить с вами. Позвольте представиться: староста лагеря Хорст.
– Так вы меня вызвали просто так? Беа всякого дела?
– она была явно недовольна.
– Я думал, что вы будете довольны. Мы оба ответственны за своих людей. У нас найдется о чем поговорить... Общие проблемы...
– Побеседовать на такие темы я всегда согласна. Но если вы думаете, что...
– Отнюдь нет, фрейлейн! Вы несправедливы ко мне. А я для вас кое-что принес. Разрешите вручить вам повязку, я ее сам сделал.
– Очень мило, спасибо. Не знаю только, нужна ли она мне. Я никуда не выхожу из нашего лагеря, а девушки меня и так знают.
– Не в этом дело, фрейлейн. Как опытный заключенный, скажу вам, что повязка прежде всего защитит вас от эсэсовцев. Таким мелочам они придают большее значение, чем вы думаете.
– Очень на них похоже. А вы политический?
Это был неприятный вопрос. Хорст хотел было соврать, но потом сообразил, что Илона рано или поздно увидит его днем и заметит цвет треугольника.
– Почти. Я немец, мне не хотелось служить в армии, ну, и я предпринял кое-что...
– Что же именно?
– Вы хотите знать все сразу! Мы ведь только что познакомились... Можно бы поговорить о чем-нибудь поинтереснее.
– Мне пора идти... Вы, видно, зеленый, а? Много зеленых в этом лагере?
"Странная женщина, - подумал Хорст.
– Я чувствую себя, как на допросе. А ведь я не кто-нибудь, а первый человек в лагере".
Он разгладил усы, хотя в темноте их все равно не было видно, и проворчал недовольно:
– Не так я представлял себе нашу первую встречу. Люди в нашем положении должны быть выше предрассудков...
– Доброй ночи, - быстро сказала Илона.
– Если вы меня вызовете по какому-нибудь важному делу, которое касается всех девушек, я охотно приду. Но только по делу. Всякие другие встречи - лишний риск. Еще раз спасибо за повязку.
И она убежала.
Хорст в одиночестве остался торчать у забора и с досады кусал себе губы. "Однако же, - думал он, - я не мальчишка, чтобы приуныть от первой неудачи и упустить такую редкую возможность". И как только от барака к уборной прошла женская фигура, он снова позвал шепотом:
– Фрейлейн, на минуточку. Вызовите, пожалуйста, старшую по кухне. Важное дело!
Через минуту из барака вышла темная фигура. Хорст усмехнулся и оправил на себе куртку.
– Добрый вечер, - начал он, но вдруг увидел, что это та самая девушка, к которой он сейчас обращался.
– А почему не пришла Юлишка?
– разочарованно прошептал он.
– Скажите мне все, что надо. Я ей передам.
"К черту...
– подумал Хорст, - вот еще не хватало!" Но потом он испытующе взглянул на девушку за забором и увидел силуэт стройной высокой фигуры.
– Тогда подойдите поближе, - прошептал он.
– Как вас зовут?
– Беа, - тихо сказала она.
– А вы кто?
– Позвольте представиться: староста лагеря Хорст.
– В самом деле?
– прошептала девушка с явным почтением.
– Сам староста лагеря?
– Для вас я просто Хорст, - сладким голосом произнес он и прижался к забору.
– Подойдите же поближе!
* * *
Обершарфюрер Дейбель вернулся на рассвете с грузом пальто и шапок. Вместе с проминентами Паулем и Гюнтером он застрял на ночь в Дахау, пришлось ждать автомашину. Там они отсиживались во время воздушного налета, а утром проехали через Мюнхен. Было что порассказать!
Дейбель, правда, приказал своим спутникам помалкивать, но все-таки сразу же после их приезда "зеленые" тайком собрались в немецком бараке, и Пауль с Гюнтером рассказали все, что узнали. Это сборище было знаменательно тем, что на него впервые не позвали писаря. "Он против нас, - объявил Карльхен.
– Ему всякий политический дороже".
– Но, друзья мои, - возразил Хорст, - не знаю, что вы против него имеете? После меня он вторая персона в лагере.
Остальные сделали кислые мины, а Фриц сказал: