Шрифт:
Тридцать Первый вновь умолк, прикрыв глаза. Молчание тянулось долго, наконец он вздохнул, попытавшись улыбнуться:
– Извините... Мои личные неурядицы не имеют к данной истории прямого отношения. Кедров продолжил работы по ВРТ. Не сам конечно, хотя он, вроде как, врач, давал клятву Гиппократа... Естественно, речь шла не о лечении. Вы уже поняли, Сергей Павлович?
– Состав... вводили здоровым людям? – майор вытер со лба ледяной пот. – Но зачем?! Хотя... Я, кажется, понял! Человек теряет память, его можно использовать как какой-то... механизм!
– Если бы только это... Увы, любезнейший Сергей Павлович, сие не самое страшное. Но... лучше промолчу! Болезнь может протекать в разных формах, у вас самая легкая – и слава Богу... Правда, в некоторых случаях человек не теряет памяти, но это как раз в самых безнадежных ситуациях...
– А как это лечится? – вмешался в разговор зэк. Виталий Дмитриевич покачал головой.
– Увы! В самых легких случаях, таких, как у Сергея Павловича, можно притормозить болезнь. Те же переливания крови... Но вылечить не удалось еще никого. Во всяком случае, еще год назад... Да, как раз перед тем, как я очутился здесь...
– Значит, вы продолжали заниматься болезнью Воронина? – Сорок Третий недобро усмехнулся.
– Мой грех, мой страшный грех! Лена, жена... она все время говорила... Если бы это была просто болезнь!.. Как-то я нашел в бумагах Воронина запись, которую тот сделал на Урале. Так сказать, народная версия... Там сказано, что больной умирает почти сразу, а то, что остается – лишь его видимость. Душа уходит, остается тело и дух...
– Простите, что остается? – не понял Сергей.
– Душа уходит, остается тело и дух. А потом и дух исчезает, а в тело вселяется бес...
– Кажется, сообразил! – кивнул Сорок Третий. – По народным представлениям, у человека не одна, а две души. Одна – та, что дается Богом. Вторая – своеобразный человеческий двойник, он не покидает землю и после смерти. В Древнем Египте их называли Ка и Ба, на Украине – душа и доля... Душа уходит, остается дух – хранитель тела, который пользуется крохами того, что уцелело от прежнего хозяина. К моему случаю подходит в самый раз! Не помню ничего, связанного со мною лично, зато, как видите, вспомнил про Ка и Ба...
– У вас что-то совсем другое, – возразил карлик. – Может, просто последствия травмы... Кстати, Юрий Петрович, меня про вас расспрашивала девушка – ваш лечащий врач. Она вообще интересовалась болезнью Воронина и моим препаратом...
– Любовь Леонтьевна? – удивился Сергей.
– Да. Симпатичная девушка, все надеется нам, грешным, помочь. Она думает, что руководство скрывает какие-то подробности. Я, конечно, рассказал все, и о ВРТ и о голубом излучении. На пятом этаже сейчас лежат двое – в очень тяжелой форме.
Сергей насторожился. Это было что-то новое. Значит, «голубое излучение»...
– Но самое любопытное... Представляете, товарищи, почти сразу ко мне зашли двое. В штатском, естественно, но узнать нетрудно... Они спрашивали, о чем я говорил с этой девушкой!..
Сергей и Сорок Третий переглянулись. Майор хотел переспросить, но зэк быстро поднес палец к губам.
– Благодарим за консультацию, профессор! – Юрий Петрович встал. – Или я вас понизил в чине, гражданин Тридцать Первый? Вы, кажется, академик?
– Я никто... – глухо проговорил карлик. – Никто! Я – номер Тридцать Первый... Это не вы потеряли души, товарищи. Это я продал свою... Она говорила мне!..
Узкие плечи дернулись, закатились глаза...
– Пора, – вздохнул зэк. – Уходим, гражданин майор. Пусть думает, что мы ему приснились!
На балконе сразу стало холодно, но Сергей не спешил возвращаться в палату. Зэк тоже явно не торопился.
– Что, не порадовал академик? Или вы этой байке поверили? Хотя я вас, конечно, понимаю... Держите!
Он достал папиросы. Оба закурили.
– Вы ему не очень-то верьте! Все-таки псих, как и мы с вами. Может, все выглядит не так безнадежно. Правда, если с душой и в самом деле такой форс-мажор вышел...
По тону Сорок Третьего нельзя было понять, шутит он или говорит всерьез. Майор заставил себя улыбнуться:
– На правах атеиста предпочитаю верить в микробы. Кстати, Юрий Петрович, что ж вы не представились?
– Взаимно, Сергей Павлович. Вам что, мою фамилию не назвали? Орловский Юрий Петрович, особо опасный преступник...