Смысл появления ее именно на балконе тоже стал понятен – будь она на одном уровне со слушающими, и разглядывать толпу станет куда сложнее, а так вот они, все как на ладони.

Балкон расположен так, что Прозревшая вроде и над толпой, но не настолько высоко, чтобы плохо рассмотреть лица.

«Умно придумано, – оценила Тина, снова незаметно делая снимок. – Чувствуется, к планированию здесь относятся серьезно, каждую мелочь учитывают».

Лекция закончилась, Прозревшая сложила руки перед собой, чуть склонила голову, постояла так пару минут и удалилась, балконная дверь за ней тут же захлопнулась.

– Сейчас у вас будет возможность немного погулять по Городу Радости самостоятельно, посетить лавки с товарами, просто подышать здешним волшебным воздухом, – услышала Тина голос экскурсовода. – Собираемся возле ворот усадьбы через два часа, едем ночевать в гостиницу, а завтра нас ждет увлекательное знакомство с местным производством.

«Ну, наконец-то! – с облегчением вздохнула Тина, покидая двор усадьбы вместе с остальными. – Сейчас все разбредутся по центральным улицам, а мне надо как-то дворами попасть обратно в усадьбу, чтобы и внимания не привлечь, и Дарину найти».

Она прошла вместе со всеми до первого переулка и там незаметно отстала и, нырнув за угол, быстро пошла назад.

Закрыв за собой двери балкона, Яна выдохнула, стянула с головы ленту и протянула руку к стакану с коктейлем, приготовленному на столе Клавдией Васильевной.

Сделав два больших глотка, она немного расслабилась, подошла к окну и вдруг увидела, как Игорь выгоняет из гаража джип.

Яна опрометью кинулась вниз и еле успела вцепиться в дверцу уже почти выехавшей из двора машины.

– Сдурела совсем?! – рявкнул Игорь, останавливаясь и открывая дверь.

– Куда… ты? – выдохнула она.

– Дело появилось, дней через пять вернусь. Может, раньше, если повезет.

– Ты даже не попрощался…

– Что – надо было прямо там, во время концерта твоего сцену трогательного прощания провернуть? – зло спросил он.

– Но ты мог бы дождаться…

– Не мог! Время дорого! Все, Янка, чем раньше выеду, тем раньше вернусь. – Он небрежно чмокнул ее в щеку, захлопнул дверь и тронулся с места, оставив Яну в распахнутых воротах.

Она проводила машину взглядом и вдруг осела прямо на землю, не беспокоясь о том, что ее могут увидеть.

Зотов вернулся домой только на следующий день к обеду, не повезло с погодой, вылеты малой авиации отменили. Сейчас ему хотелось в душ и на пару часов в кровать, а потом уж ехать на комбинат с отчетом о проверке.

В квартире его ждал сюрприз. Когда он открыл входную дверь, то сразу почувствовал запах свеже- сваренного кофе и какой-то выпечки, а еще чего-то неуловимо знакомого, но чего именно – вспомнить сразу не смог.

В прихожей стояли женские туфли, на вешалке Валерий увидел светлый плащ и яркий шелковый платок, а из двери кухни появилась Анна в повязанном поверх легкого домашнего платья фартуке.

– Долго летаешь, дорогой, – сказала она, вытирая руки полотенцем.

– Погода там дрянь, все рейсы отменили, я кое-как первым же вылетел. А ты чего это вдруг?

– А что? Не могу заехать и приготовить тебе завтрак?

– Насколько я помню, завтраков ты не готовишь уже давно, для этого есть повар, – заметил Валерий, сбрасывая водолазку и направляясь в ванную.

– Что мешало мне привезти это все из дома? – рассмеялась Анна. – Кстати, кашу я варила сама, у остывшей рисовой каши вообще нет вкуса.

У Валерия защипало в носу – так вот чем пахло в квартире…

Рисовую кашу он любил больше остальных, и ее варила бабушка, пока была жива. С тех пор запах риса на молоке всегда ассоциировался с бабушкиной малюсенькой квартиркой, с ее морщинистыми руками, в которых быстро-быстро мелькали спицы.

Бабушка умерла, когда Валере исполнилось шесть, и с тех пор в его детской жизни ничего особенно хорошего не было.

– Я в душ, ладно? – пробормотал он, прячась за дверью, чтобы Анна не увидела выражение его лица.

Закрыв глаза, он стоял под холодными струями и старался взять себя в руки. Такая милая мелочь, как тарелка каши, вдруг расслабила его настолько, что Валерий никак не мог прийти в себя.

«Да что я как пацан-то малолетний рассопливился? – думал он, набирая в рот воду и сплевывая под ноги. – Нельзя мне, нельзя…»

Когда он вышел из душа, вытирая на ходу волосы полотенцем, Анна, сидевшая на кухне с сигаретой, тут же встала и поставила перед ним чашку с кофе и тарелку с кашей.