– Это тот сарай на отшибе?

– Ну, да. Пока будем делать только простые и грубые вещи: столы, лавки и топчаны. А потом видно будет.

– То есть ситуация хреновая, но не безнадёжная?

– Да. С голоду не умрём и зимой не замёрзнем. А главное все будем живы.

– Это точно. Тогда поехали к табунщикам.

– Я только к себе загляну. Одену что-то попроще. Всё равно в больницу сегодня не поеду.

Дом Равазана был гораздо больше других, но изнутри представлял из себя такое же жалкое зрелище. Пол наличествовал только в прихожей, которую использовали и как столовую, и в спальне, где функции кровати исполнял деревянный топчан, накрытый ковром, поверх которого лежала шкура медведя.

Нас встретил худой и прямой, как палка, старик, принявший оружие у Равазана и отправившийся с ним куда-то вглубь дома.

– Это Ибрагим. Помогал отцу по хозяйству, после того как умерла мама. Отец не захотел снова жениться. Теперь помогает мне. Следит за домом.

– Не могли женщину найти?

– Отец очень скучал по маме. Наверно у него были женщины. Но не дома.

– А Ибрагим откуда взялся?

– Он следил за оружием отца. А потом стал следить и за всем остальным. Сначала меня учил, как обращаться с саблей и кинжалом, а, когда я подрос, отец взялся за меня по-настоящему. Страшно вспомнить. С трудом доползал до постели. Даже сбежать хотел. Потом привык. Только, когда всё это началось, понял, что к чему. Но некого уже было благодарить.

– Я тоже много чего не успел сказать отцу. Что уж теперь. Ну, и балахон!

– Что ты понимаешь. В горах вот сейчас солнце жарит, а подул ветер и зуб на зуб не попадает. Видишь. Вот так раскрылся. А так – капюшон.

– Это ещё надо уметь. Ну, что? Готов?

– Сейчас Ибрагим саблю с кинжалом попроще принесёт и поедем.

Град. Лечебница.

Лэйла.

Повествование от лица Лэйлы.

Вот гад! Разбередил душу и исчез. А у меня пальцы на ноге шевелятся. Может ещё и не хромая буду.

Дура! Мужик сболтнул из жалости лишнего, а ты и размякла. Он уже и забыл о тебе давно. О таком-то чучеле. Хотя глаза и нос вполне себе ничего. Губы – бледные. Так и подкрасить можно. И повязку с головы… Ой! Болит как! Зараза!

– Что вы делаете?!!

Что надо, то и делаю. Помогла бы лучше, чем орать и глаза пучить. Побежала, зараза, за лекарем. Нож тупой, как на зло. И заточить нечем.

– И что вы, любезная Лэйла, решили улучшить у себя на голове? – лекарь пытается быть серьёзным, но в глазах смешинки.

Глянула в зеркало … О Аллах всемогущий!!! И тут эта жизнерадостная рожа образовалась в окне! И лыбится, гад!!!

Давно не была в таком бешенстве. Метила между глаз, но нож расколол оконный косяк и упал на пол. Больница из кого хочешь сделает косорукого урода. А может не очень-то и хотелось попадать.

Ну, теперь точно всё. На таком пугале нормальный мужик …

– Давайте мы, Лэйлочка, аккуратно снимем, – у лекаря доброе лицо и тёплые руки.

Младшая лекарка прикатила столик на колёсиках и меня ткнули в него лицом, ещё и завесили простынёй. Ни фига не видно. Льют на голову то тёплое, то холодное и шипящее. Может хватит уже?! Наконец … ой … дёрнули и всё. И опя-ять возятся!

В конце концов всё поснимали и повязали на голову простой платок. Ну это то мы поменяем на что-то более подходящее. Девочки завтра придут – попрошу.

Младшая лекарка укатила столик, а лекарь поднял нож, хмыкнул и положил его на полку у стены. Ничего! Надо будет – на одной ноге доберусь.

– Можно я зайду?

Во! Припёрся. Не насмотрелся на пугало?!

– Уже зашел. Чего надо?

– Я знакомиться пришел. Меня вот Равазан зовут.

– А Меня – Лэйла. С чем нас и поздравляю. Всё?

– Нет. Я тебе небольшой подарок принёс. Лекарь наверно рассердится …

– Давай! – о аллах, а я то думаю что это так пахнет?! Р-р-ням! Жаль, что так мало. – Это ты хорошо придумал. Больше нет?

– Нет. Тебе и это нельзя.

– Я от их каш скоро сдохну. Нормально к каше отношусь. Некоторые даже нравятся. Но когда такая размазня и ничего другого… Свихнуться можно.

– Можно я ещё приду?

– А ты уже уходишь?

– Нет. Это я на всякий случай. Чтобы не забыть.

– Если ещё мяса принесёшь… поджаристого… тогда в любое время. И когда следующий раз придёшь, может у тебя денег на два куска хватит.

– Не уверен, но должен наскрести.

Такая хитрая морда. И глюзюки. У-у-у – бабское проклятье.

– Ты знаешь, я ведь всю войну без сознания провалялась и ничего толком не знаю. Мои девочки утром приходили и рассказывали, что к Айдару прибились какие-то горцы. Ты не из них случайно будешь?

– Из них.

– Говорят вы неплохие воины, а князь ваш, так и вообще псих. Прёт в самое пекло и хотя бы одна царапина.

– Ну, я бы так не сказал, – явно обескураженно буркнул Равазан и почесал недавно зажившую рану на запястье.