Шрифт:
– Мы скоро.
Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.
– Ты зря вся светишься. Ещё намучаешься с этой радостью.
– Какой ты нудный.
– Зато я буду с тобой всегда.
– Умеешь ты испортить настроение.
Глава 18
Франция. Париж. Королевский дворец. Покои маркиза Сезара де Растиньяка.
Надин де Растиньяк (маркиза, мастер тёмных дел Франции), Сезар де Растиньяк (маркиз, муж Надин, для бандитов, используемых в операциях ведомства жены Граф), Сур (древний), Свейла (древняя, царица Светлана).
– … Я, дорогая, аккуратно придерживался нашего плана.
– Ты ведь мог его убить.
– Скорее он меня. Когда в тебя, практически в упор, стреляют из арбалета, уходишь на пределе. Плечо он мне всё-таки зацепил. А я положил арбалетный болт аккуратно между сердцем и лёгким. Разве что слегка задел лёгкое. Но всё ведь должно было быть правдоподобным?
– Ты представляешь, что бы началось, если бы он погиб?
– Очень хорошо представляю. Потому и тащил его три дня, пока не убедился, что он пришел в себя и в состоянии добраться до ближайшего жилья. Даже подкормил немного и деньги в тайниках у Подковы оставил. Хорошо, что хоть не пришлось самому кончать Подкову. Потом устал ждать пока царевич влезет на дерево. Не сумел даже толком там спрятаться. Пришлось Кирдыка слегка резануть, чтобы не пялился по сторонам.
– Ладно. Не удалось со Святом, хоть с этого брата какой-то прок.
– Что будем делать с толстосумами?
– Аккуратно доить. Не всё же им плевать на интересы страны. Надо бы и вклад внести в развитие Франции. Что у нас с парламентом?
– Король упёрся. Это подорвёт устои государства и всё такое.
– Ладно. Поговорю с королевой.
– А сама?
– Ты забыл? Я же не вмешиваюсь в политику. И в фаворитках засиделась. Пора подсунуть его величеству эту дуру Микаэлу де Лусак. Как раз любимый королём тип женщины. С королевой я уже согласовала.
– А сама?
– Что ты заладил «а сама, а сама»! Рожать буду.
– От кого?!
– От тебя, разумеется. Или ты не хочешь наследника? Слух пустим, что это королевский отпрыск. Вы с Карлом даже чем-то похожи. Не отвертится.
– Может сразу и приступим?
– Потерпишь. Есть дела поважнее.
– Это какие?
– Такого свидетеля, как маршал, не достаточно. Для короля – более чем, а чтобы тихонько напугать – нет. Надо кого-то из троицы сломать раньше других. Подумай кого и приступай.
Всё. У меня гости. Иди к себе.
Когда за маркизом закрылась дверь, воздух задрожал и середина гостиной превратилась в лужайку, на которой, сидя в кресле, аппетитно хрустел яблоком седой господин со змеиными глазами.
– Ты знаешь Ниша, как я отношусь к Свейле? – поинтересовался он, выплюнув семечки на траву. – Всё, что вызывает её неудовольствие, вызывает неудовольствие и у меня.
Не понятно откуда взявшийся кинжал глубоко вошел в горло маркизы. Глаза последней полезли из орбит, лицо посинело, изо рта хлынула кровь.
Гость щелкнул пальцами и кинжал снова оказался у него в руке. Кровь и рана на шее маркизы исчезли и только надсадный кашель последней говорил о том, что с ней всё-таки что-то произошло.
– Мне кажется я достаточно ясно изложил свою позицию. У нас со Свейлой хватит сил на развоплощение десятка таких, как ты. Нам от тебя ничего не нужно. Будь добра и ты обходить стороной тех, кто представляет для нас интерес.
Воздух задрожал и посреди гостиной не осталось ничего, кроме паркета.
– Гадина, – прошептала маркиза, теряя сознание.
Глава без номера и вне логики повествования.
Смотритель, согласно инструкции, старался пребывать в рамках неприметного существования рядового обывателя, что давно стало для него привычным образом жизни. Это избавляло от чрезмерных эмоциональных нагрузок и предупреждало попадание в нравственные ловушки, требующие неоправданно больших усилий по их преодолению. Последнее снижало качество работы и свидетельствовало о непрофессионализме.