Внизу галдёж. Бедная Нэлли пытается рассказать стражникам порядка про то, о чем не имеет ни малейшего представления. Оно и к лучшему. Что возьмёшь с бестолковой бабы?

Отец пришел, как всегда, вовремя. Разобрался с ситуацией в прихожей, поднялся на верх и остолбенел, увидев меня, сидящей в кресле у полыхающего камина.

Окончательно повергла папу в шок, повиснув у него на шее. Ещё и разревелась, как дура.

– Что-то случилось, Рыжик?

– Наоборот, папочка. Совсем наоборот. Всё будет хорошо.

– Благая весть почему-то не воодушевила, а окончательно доконала папулю. Он рухнул в кресло и с подозрением стал всматриваться мне в глаза.

– Ты меня хочешь успокоить?

– Я похожа на неизлечимо больную?

– Ну, если не учитывать характер, то ты неплохо выглядишь.

– Некоторые считают, что я так буду выглядеть довольно долго.

– И слава богу. А что с ребёнком? Ты знаешь, Иосиф готов его усыновить. Оказывается, у него к тебе такие чувства, что я просто не нахожу слов.

– С ребёнком будет всё в порядке. Рожу. Куда я денусь? Только у меня к тебе будет просьба.

– Ты же знаешь. Всё, что в моих силах.

– Через полгода после родов я вынуждена буду уехать. Можешь считать, что на лечение. В принципе так оно и есть. Мне нужно будет научиться справляться с некоторыми своими проблемами.

– А это далеко? Ты будешь нас навещать?

– Я не знаю. Постараюсь появляться здесь, но наверняка ничего сказать не могу.

– Может пока поживи дома? Ты не представляешь, какая это тоска, если за вечер не удаётся поймать ни одного чертёнка за очередной проказой.

– Я подумаю. В институте дел много и за домом присматривать надо.

– Ты обзавелась недвижимостью?

– Обзавели. И бросили. Точнее я сама выгнала. И теперь не знаю, что делать.

– Он отец ребёнка?

– Да папа. Но не это главное. Я не представляю, как буду без него жить. Только не говори мне про Ёсю. Он милый мальчик.

– Ну, не совсем уже и мальчик.

– Какая разница. Просто милый. И я была бы с ним счастлива, если бы не встретила свою Судьбу. И теперь не важно буду ли я счастлива или придётся сходить с ума от горя. Всё остальное просто не имеет значения.

– Надо подыскать хорошую кормилицу. И отремонтировать второй этаж: твоя спальня, комната внука, комната кормилицы…

Господи! Как мне повезло с отцом! И какое счастье, когда тебя гладят по голове. И … всё будет хорошо.

Так бы и лежала до бесконечности, но надо и совесть иметь. Маф наверно уже забыл, как я выгляжу.

– Давай, папа, будем обедать. А то мне надо в Институт.

Стольный Град. Институт. Отдел «Пространства и времени».

Лия (аналитик отдела «Пространства и времени»), Маф (зав отделом «Пространства и времени», не сказочный дракон), Дормидонт (правитель домовых).

Повествование от лица Лии.

Завидев меня, Маф сел на пол, потом вскочил, раздвинул пространство и нырнул ко мне, с трудом затормозив на финише.

– Ходили слухи, что ты, Рыжик, померла.

– Хорошие слухи. Тысячу лет жить буду.

– А мы третью установку запустили. И все три работают.

– Теперь сможешь до своих дотянуться.

– В ряд ли. Надо бы ещё хотя бы три-четыре. Тогда можно попробовать.

– А что сейчас в работе?

– Пространственная сеть для новых сотрудников.

– Решили кадровую проблему?

– Не то слово. Закрыто пятьсот с лишним вакансий.

– Это такой юмор?

– Да нет. Создаем закрытое дополненное пространство для домовых. Учим пользоваться. Своё личное они могут создать где угодно. Но это нора между двумя точками. А чтобы построить дом, завести семью, нужно нечто большее.

– Я думала что это всё сказки для детей.

– Если честно – я тоже.

– А то место, где они раньше жили?

– Туда, из нашей реальности, проникли какие-то смертоносные существа. Собственно, пятьсот особей – это всё, что осталось от нескольких сот тысяч. Включая детей.

– Какой ужас?

– Ты понятия не имеешь какой. – пропищало откуда-то из угла помещения.

– Знакомься, Лиечка. Дормидонт – царь домовых.

– Какой я царь. – вздохнул подошедший к нам человечек чуть больше полуметра ростом, – Разве что совет кому дам. И то слушать не хотят. У нас симбиоз с людьми. Мы без него болеем. И где жить?

– А в этом мире?

– Это, Лиечка, невозможно. У них мимикрия. Здесь на людей похожи, а там, у себя, что-то вроде облака.

– Сам ты облако, клыкастый. Это форма полного расслабления, когда ничего упорядочивать не надо.