Шрифт:
После следующего взмаха царицы зеркало засветилось и стало прозрачным. В зазеркалье была небольшая комната, где, на таком же, как у царицы, кресле, сидела худенькая старушка в белом платке и коричневом платье с желтыми пуговицами.
– Что случилось, доченька?
– Я тебе не доченька, карга старая – зло прошипела Светлана.
– Что тебе? Приворот? Погибель на чью-то душу?
– Это я и сама не хуже тебя могу.
– Святогор разлюбил?
– Дура ты, Степанида. Всё на свой колдовской аршин меряешь.
– А то у тебя какой-то другой инструмент имеется. Моё семя. И никуда тебе от этого не деться.
– Семя может и твоё, только душа своя собственная.
– Ну, и живи со своей душой, коль такая гордая, – взвизгнула старушка и плюнула в сторону Светланы. Зеркало мигнуло и погасло.
Слова, которые произнесла царица, не очень-то в ходу даже в кабацком сообществе. А уж услышать такое из уст супруги самодержца…
Руки Светланы засветились, воздух перед зеркалом задрожал и вспыхнул малиновым светом. Где-то за матовой белизной раздался сдавленный вскрик и зеркало вновь стало прозрачным. Благообразная старушка с поварёшкой в руке, чуть перекосившись на бок, висела в полуметре над полом.
– Мы ещё не закончили разговор, «маменька», – сдавленно прорычала царица.
– Отпусти, зараза беспутная, – простонала «маменька», – Ещё окочурюсь. С кем советоваться будешь?
Светлана шевельнула пальцами и старушка рухнула на пол.
– Ой, рученьки мои! Ой, ноженьки! – на распев заголосила «бабушка».
– Замолчи, а то опять взлетишь.
– Это меня то изуверкой кличешь, шалава беспутная, уродина бессердечная?!
– Напричиталась?
– Сильная ты стала. Не убегла бы – весь мир твой был бы. А так какая-то занюханая царица. Срам один. У нас в роду никто так низко не падал. Что надо то?
– Поговорить с Кощеем.
– Нет его. Сдох.
– Врёшь.
– Мы с ним молодость решили вспомнить. За Великой рекой страху на людишек навести. Тут же ты, зараза, не даёшь. Там он и сдох. Как ты говоришь «дематериализовался». Я мороком прикинулась и водой ушла. Они отчего-то воду не любят. А он, дурак, в драку полез. Людишек выкосил – море, а только их там в разы больше и всё новые прибывают. И сила у них странная. Липкая, как грязь. Я тут неделю в себя прийти не могла. А его облепило со всех сторон и он сам …
Гордый был мужчина. Староватый правда. А то бы ты звала его папой.
– Упаси бог! Врать не устала?
– Ему ещё год в себя приходить. Пожалела бы старика. Он тебе почти что родственник.
– Матрицу кинь сюда.
– Чяво?
– Не прикидывайся дурой. Я тебе объясняла.
– Отослала. Что ещё?
– Про отца расскажешь?
– И не надоест тебе про это спрашивать? Пьяная была. Ничего не помню.
– Это ты то?
– Ну, что-то помню. Красивый был, Свейлочка. Ты вся в него пошла.
– Хватит врать то. А то я не видела тебя на шабаше. Ладно. Если всех тут, как Кощея, – заберёшь матрицы нас с мужем, детей, и ещё тут целый список. Лови. Вас, пожалуй, не выкорчуют, слишком глубокие корни. Тогда уже мир рухнет.
Голубая молния ударила в ладонь старухи.
– Что ты такое говоришь, доченька. Не пугай меня. Мне стольких не поднять сразу.
– Никуда ты старая зараза не денешься. У тебя сил, как у дракона.
Светлана махнула рукой и зеркало погасло.
А в избушке сидела на полу и плакала от страха и бессилия пожилая женщина, проклиная свой характер и сумасшедшую жизнь профессиональной ведьмы.
Глава 16
Стольный Град. Институт.
Нюша (любимая женщина Святослава), Светлана (царица), Савва (царевич, директор Института), Лия (гражданская жена Саввы), Провидица (начальник отдела прогнозирования и провидения Института)
Больница медицинского отдела Института.
Повествование от лица Нюши.
Очнулась в ослепительно белом пространстве, наверно в небесных кущах. Странно. Ведь самоубийцам, вроде, положено гореть в аду? Или это ад такой? Ледяной. Но тогда боль уйдёт. И в чем мучения? Наверно, всё же, рай? Вон и ангел белоснежный, сидит и смотрит глазами царицы. Таких глаз больше ни у кого нет. Голубая бездна. Самое то для небесных чертогов.
– Как вы себя чувствуете, графиня?
И голос у ангела, как у царицы, – глубокий и обволакивающий, словно чары наводит.
– Вам сложно говорить? Я позову лекаря.
При чем тут лекарь? Это что больница?!
Ясное осознание окружающего обрушилось так внезапно, словно солнечным днём распахнули окно в тёмной комнате. Оказывается, я лежу в постели и кругом всё белое: постель, стены, потолок. И царица в белом лекарском костюме сидит рядом с кроватью на больничном табурете.
– Со мной всё в порядке, ваше величество.