Порыв ветра бросил мне волосы в лицо, и красноватый солнечный свет окрасил их в фиолетовый оттенок. Умиротворение. Я даже слышала песню моря, убаюкивающую нас.

Я отхлебнула кофе, и пар согрел мне лицо. Энджел дала нам его перед отъездом. Она также передала корзину горячих, намазанных маслом лепёшек вместе с каким-то предупреждением о том, что можно обжечься насмерть. Это была странная смесь утешения и ужаса.

Ей не нужно было продолжать предупреждать меня. К этому времени пророчества судьбы были ясны.

Я вздохнула и полезла в корзину, чтобы вытащить ещё одну лепёшку. Сделав это, я тут же поняла, какая же деталь не вязалась с общей зловещей аурой Салема. С его аурой «я злобный мучитель, который ни о ком не заботится».

— Как зовут твою кошку? — спросила я.

— Аврора, — рассеянно пробормотал он, по-прежнему глядя в небо.

Затем он сбросил оцепенение и наградил меня раздражённым взглядом. Как будто я только что выудила из него секрет.

— Если ты хочешь сжечь весь мир, зачем тебе кошка? — спросила я.

Салем пристально посмотрел на меня.

— Я не вижу никакой связи.

— У тебя есть холёная кошка, которой ты дал имя, и всё такое. Она ухожена, здорова, и явно любит тебя, судя по тому, как она тёрлась о твои ноги, — я постучала пальцами по своим коленям. — Но вот чего я не понимаю, так это зачем ухаживать за кошкой, если ты планируешь уничтожить весь мир? Ты любишь эту кошку.

— Не делай ошибки, думая, что я могу любить. Или что под всем этим я хороший, Аэнор. Я не такой. Я и есть Люцифер, — розовый солнечный свет блеснул в его глазах, когда Салем прислонился спиной к лодке.

— Я просто не могу себе представить, что у дьявола может быть кошка, — я нахмурилась. — Или, возможно, это как раз подходит.

— Позволь напомнить тебе, кто я такой, — Салем уставился на меня с яростью в глазах. Я почувствовала, как его магия грохочет вокруг меня, вибрацией отражаясь в моём сознании. Он снова это делает, чёрт бы его побрал. Я попыталась заглушить звук его магии мелодией, звучащей у меня в голове.

— Мне нужно знать. Я ищу то, чего хотел тысячелетиями, и мне нужно знать. Мы всё ещё направляемся к Мерроу?

— Да, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— И Мерроу знает, где находится клетка души?

— Да.

Он медленно освободил мой разум от магической хватки. Он выглядел взволнованным, как будто весь этот опыт беспокоил его так же сильно, как и меня.

Я отхлебнула кофе, не желая, чтобы он заметил, что напугал меня.

— Не волнуйся, Салем, я вовсе не считаю тебя милым. Я думаю, что ты зло до мозга костей, и миру было бы лучше, если бы ты погиб. Но я также думаю, что тебе нравится находиться в компании. И если ты заботился о кошке, то, возможно, ты не хочешь, чтобы твоя кошка умерла в аду, который ты создашь.

Лодка мягко покачивалась на волнах.

— Ты пытаешься очеловечить меня. Прекрати это, — золотой солнечный свет искрился в синеве его глаз. — Теперь ты слышишь Мерроу?

Я провела кончиками пальцев по воде, успокоенная песней Мерроу, плывущей по волнам.

— Да. Его песня стала немного сильнее. Есть идеи, как далеко мы от Маг Мелла?

— Всего в нескольких часах.

Я прищурилась, глядя на него.

— Не то чтобы я ожидала, что тебе будет не всё равно, но я хочу, чтобы ты знал: у меня есть дела поважнее, чем сжигать мир вместе с тобой.

— Ах. Да. Я уверен, что в этот самый момент ты могла бы вести блестящие беседы с Лиром, пока он блуждает, то отправляясь в царство смерти, то выходя из него, — Салем вытащил фляжку с бренди. — Он действительно умеет говорить или только ворчит и ломает вещи?

В его голосе звучала почти ревность, но он отвлёк меня от главного.

— Почему именно ты хочешь сжечь мир дотла, Салем? Что ты получишь от этого? Разве ты не можешь просто наслаждаться своим бренди, модными костюмами и особняком? Ты можешь соблазнить любую женщину, какую захочешь.

— Любую? — ему удалось наполнить это единственное слово океаном намёков.

По крайней мере, я снова отвлекла его внимание от неба, и он сосредоточился на мне.

Я выпрямилась.

— Разумеется, не меня. Но почему ты не можешь просто наслаждаться всем этим? Чего ещё ты хочешь?

Лёгкая улыбка исчезла с его губ.

— Я не могу наслаждаться ничем из этого. Я ничего не чувствую, Аэнор. Или, по крайней мере, я не… — он, казалось, спохватился и замолчал. Затем откинулся назад в лодке, опёршись локтями о борт, как будто чувствовал себя совершенно свободно. Ветер ерошил его волосы.